История пишется победителями
Шрифт:
Удивительное миролюбие проявили французы и англичане, и тоже эти «миротворцы» как-то подзабыли, что первые нагло «оттяпали» у турок весь Тунис. А вот «владычица морей» как всегда получила гораздо больше других — вначале овладела турецким Кипром, за «помощь» в недопущении русских к зоне проливов. А чуть позже оккупировала Египет, в котором местный хедив стал марионеткой в руках всесильного Сити.
Однако сейчас «великие державы» на венских переговорах повели себя крайне сдержанно. Франция и Англия откровенно радовались тому, что Италия покинула «Тройственный союз», напоследок громко «хлопнув дверью» — обвинив в двуличии и Берлин, и Вену, что не дали ей сокрушить турок, и хуже того — крепко ударили по «загребущим рукам». А такое не прощается, и сейчас Италия уже переметнулась в стан Антанты, чему обрадовались в Париже и Лондоне, дипломаты
На своих союзников по Антанте сильно обиделся царь Николай, когда те отказались признавать захват эфиопами Эритреи, где проживали родственные амхарцам православные тиграи. И во всеуслышание заявил, что колонизаторам там не место, отправив в Массауа канонерскую лодку «Хивинец». Итальянцы требовали возвратить «честно приобретенные» земли, царь с негусом уперлись, и переговоры зашли в тупик. Посредниками выступили англичане, предложив по своему обыкновению сделку — негус Менелик отдает Риму равные Эритрее по размеру земли в провинции Огаден, к северу от итальянского Сомали, и с чуждым православным эфиопам мусульманским населением. А также высаженные в Асэбе турки освобождают порт и передают его обратно итальянцам за «соответствующее вознаграждение» — под столь пристойным названием замаскировали требование османов о контрибуции. Деньги на выплаты последней предложили дать в заем французы, под «божеские» проценты, с уплатой в рассрочку в течение десяти лет. Понятно, что после наложения такой финансовой «удавки» Италия покорно «поплывет в русле» Антанты, и будет делать то, что прикажут.
Тут, как ни крути, но положение аховое, срочно требуется замена старого союзника на нового, пусть и слабого, но одержимого яростной жаждой реванша. Дело в том, что царь Николай, и так пребывавший после войны с японцами не в лучшем настроении, фактически покинул «Сердечное Согласие», решив не участвовать в англо-французском альянсе. И Ники понять можно — он ведь сейчас прекрасно знал, к чему такой «союз» приведет страну и его лично со всей семьей. И достойный повод нашел — Россия не будет ввязываться ни на одной стороне, если начнется война за «передел мира». И останется нейтральной, не вступая ни в одни военные альянсы. И предложил собрать в Гааге очередную мирную конференцию, при этом на словах дезавуировав все проведенные захваты, совершенные «великими державами». Над ним в европейских странах просто посмеялись — после позорного завершения войны на Дальнем Востоке, в результате которого империя лишилась флота и половины Сахалина, с Россией не считались, и в первую очередь ее бывшие союзники, не говоря про недоброжелателей…
— Вилли, самое главное достигнуто — мы закрепились в Азии и Африке окончательно, а Россия в войне участвовать не будет. Однако нашему Ники нужны гарантии, что ни один враждебный флот не войдет в проливы. И эту просьбу следует удовлетворить — получив африканский порт и покровительство над Абиссинией негуса, он ведь стал прислушиваться к нам, а такое доверие многого стоит, ты уж мне поверь.
Принц Генрих посмотрел на торжествующего кайзера — тот нисколько не смутился предложением младшего брата. И произнес несколько величаво:
— Получит от нас остров, что запирает Дарданеллы. Османам такое поперек глотки, но возвращение Египта для них гораздо важнее. Так что островом больше или меньше, никакой разницы, могут даже Родос с Додеканезскими островами отдать, которые должны были итальянцы получить. Главное для турок Египет, а для нас Суэцкий канал. Свое мы получили, теперь нужно хорошо подготовиться, чтобы взять большее.
Генрих мотнул головой, соглашаясь — рейх уже получил свое от Оттоманской Порты, которая передала в вечную аренду ряд значимых пунктов на Красном море, в Месопотамии, в Леванте, и Палестине. А еще полосу строящейся Багдадской железной дороги, дала подряд на строительство заводов и верфей, на добычу полезных ископаемых. И главное — германские банки после ухода французских, заняли доминирующее положение в хилой экономике Османской империи. А это означало одно — Порта стала вассалом рейха после победоносного завершения итало-турецкой войны. К тому же младотурки стали соображать быстро, осознав, что на самом деле их врагом являлся не «северный сосед»,
— Балканских войн уже не будет, присмирели «православные братушки», — кайзер не скрывал ехидства. Но тут же стал предельно серьезным:
— У нас осталось меньше двух лет на подготовку, и при этом Россия останется нейтральной. Надо поторопиться, пока Антанта не набрала полную силу, ведь Россию может заменить Америка. Генрих, нужно не жалеть ни сил, ни средств — все вернется сторицей…
История начала значительно изменять привычный ход. Победа Турции в войне с Италией изменила многое, а для османов ключевое событие — балканские страны не рискнули на войну со своим бывшим сюзереном, получив наглядный пример того, что может быть, и решили дождаться более удобного момента…
Часть вторая
«ЯЩИК ПАНДОРЫ» май-июнь 1914 года Глава 20
— Англия слишком долгое время пребывала в роли вершителя судеб, но теперь настал и ее черед. Все эти два года я боялся только одного — превентивного нападения Королевского Флота, особенно когда Первым Морским Лордом снова стал «Джекки» Фишер.
— И хорошо, что он им стал, Вилли — британцы не только повторили все свои прежние ошибки, — принц Генрих положил руку на листки бумаги, — и теперь добавили к ним новые. Одна угроза России, что она может силой пересмотреть соглашение о разделе на зоны влияния Персии. Заставила отказаться от полного перехода Ройял Нэви с угля на нефть. Зато мы его совершили, благо в мазуте наши корабли теперь не нуждаются — его в достатке. И развертывание эскадр мы успели сделать — оно для наших «заклятых друзей» оказалось полностью неожиданным.
— Главное, что «бранденбурги» успели достроить, теперь имеем преимущество. Посмотрел я на «брата» Георга — они от нас такого не ожидали, «Джекки» с Черчиллем только сейчас сообразили, как мы их провели. Но зато теперь ясно, что станет поводом к войне.
— Ты имеешь в виду мобилизацию Королевского Флота? Но решение о ней еще не приняли, хотя в Лондоне во всех клубах страсти закипели.
— Тогда будет поздно — мы должны упредить врага, и успеть нанести по нему неожиданный удар. Если промедлим, то внезапности уже не будет. Поводов в Африке более чем достаточно, там сплошь «казус белли» — у нас есть претензии к Бельгии и Франции. Если дадут сатисфакцию, войны может и не быть, но то вряд ли — в Париже решили что настал удобный момент свести с нами старые счеты, ведь Англия однозначно на их стороне, и первой вступит в войну. «Джекки» уже собирает свои линкоры, требует от правительства, чтобы ему дали разрешение «копенгагировать» наш флот. Так что, Генрих, нужно решать нынче — если вскроют по твоему приказу красные пакеты, то у нас будет две недели, и этого времени вполне достаточно.
Кайзер чуть наклонился над столом и посмотрел прямо в глаза младшего брата. Тот своего взгляда не отвел, все прекрасно понимая — отдача приказа им, как гросс-адмирала, означала наступление предвоенного положения. После чего пути назад уже не будет, только начать воевать через две недели, а то и раньше на несколько дней, если в полученной шифрованной радиограмме или телеграмме будет условленная цифра, аналогичная той, что пропечатана в самом приказе. Хотя боевые действия могут начаться в любой момент, по приказу самого Вильгельма II, как Верховного Главнокомандующего рейхсвером и кайзерлихмарине, если противник упредит, и сам начнет войну, используя эффект внезапности. Но последнего не будет, стоит только ему сейчас произнести нужные слова.
Голос чуть осел, и Генрих, поднявшись с кресла и вытянувшись, произнес, отдавая себе отчет, что последует:
— Сегодня же, уже через два часа, указания вашего императорского величества дойдут до всех наших колоний, их получат командующие на местах, и командиры кораблей, находящихся в плавании.
Теперь пути назад не будет — он сам, как главнокомандующий кайзерлихмарине, принял указание императора к исполнению, и до начала войны остается всего две недели. Об этом в мире никто не догадывается сейчас, а дипломаты будут только спорить на переговорах, считая, что именно они в состоянии предупредить и остановить войну.