История, рассказанная в полночь
Шрифт:
Топфа откусил яблоко.
— Сидит в Восточном крыле арестант из лепреконов, — начал он.
Куксон покопался в памяти, припоминая.
— Фальшивомонетчик?
— Он самый. То есть, арестовали-то его, как фальшивомонетчика, но никто не знал, что лепрекон, прежде чем в Лангедак попасть, долго в Пустынных землях обретался и у тамошних колдунов кое-чему научился. Тюремные маги его не раскусили, а сам лепрекон, разумеется, о своих талантах помалкивал.
— Что за таланты? — поинтересовался Грогер.
Топфа
— Невосприимчивость к чужой магии. Частичная.
— Частичная? Это как? — поразился гоблин Куксон.
— А так. Несмотря на охранные заклинания, ухитрился обернуться крысой и смылся из камеры.
— Из Восточного крыла?!
— Ага. Но в крысу-то он превратиться смог, а удрать с территории тюрьмы — на это его сил не хватило.
— Еще бы! Она такой магией защищена, что…
Топфа отодвинул пустую миску.
— Переполох, конечно, поднялся, страшный. Сначала своими силами беглеца поймать пытались, да только он затаился где-то, не найти. Потому и магов вызвали, они-то быстро его отыщут!
Куксон стащил с головы колпак и вытер вспотевший лоб.
— Так это из-за лепрекона такой шум? А я-то думал…
Он перевел дух.
— Теперь понятно, что Мейса там делает: он иллюзию поддерживает. Ведь если кто-то из магов мимо пройдет, то может случайно заметить, что в камере вместо арестанта…
Куксон спохватился и прикусил язык.
— Этого я не слышал, — спокойно сказал фюнфер Топфа.
— Ничего, — ободряюще затрещал Граганьяра, вновь появившись из языков пламени. — Через пару дней Синджей вернется в тюрьму, он слово свое не нарушит!
— Граганьяра! — цыкнул Фирр Даррик. — Придержи язык!
— И этого я не слышал, — так же спокойно промолвил Топфа. — И вообще понятия не имею, о чем вы тут толкуете.
Он сложил лапы на животе.
— Мейса спрашивал, все ли у вас спокойно? Не объявлялся ли нежданный гость? И еще он сказал, чтобы вы поосторожней.
— С чем «поосторожней»? — спросил Куксон.
Топфа развел лапами.
— Не знаю. Он сказал: «Пусть они поосторожней» — и все. Говорит, как маги из тюрьмы уберутся, так он в трактир явится, не раньше.
Грогер промолвил:
— Передай ему, что гостя пока не было, но мы ждем, может, заглянет. До утра караулить будем.
Топфа выслушал, кивнул и вразвалку направился к выходу.
— Даррик, открывай окно. Через дверь не пойду: не хватало еще посмешищем среди фюнферов стать!
Когда Топфа исчез, Куксон и Грогер переглянулись.
— Насчет незваного гостя, — проговорил Грогер. — Время к полночи, надо бы обойти трактир, проверить, все ли в порядке.
Куксон кивнул и поднялся.
— Заклятья на двери не дадут тени проникнуть в трактир, — сказал он. — Но она может попасть другим путем. Даррик, — он взглянул на
— Все. Лично проверил!
— Хорошо, — Куксон протянул Грогеру кожаный ремешок с двумя золотыми треугольниками охранных заклинаний. — Надень. Мы, гоблины, хоть и не способны собственную магию творить, но чужими заклятьями пользоваться можем.
— Охранные заклинания? Думаешь, помогут? — спросил Грогер, застегивая браслет.
Куксон ответил честно.
— Не знаю. У Пичеса тоже имелись, да только его это не уберегло.
Он поправил колпак, проверил застежку своего браслета и продолжил:
— Я так думаю, тень остановили бы старинные заклинания, которые созданы были в то время, когда он жил, да только ими давным-давно уже никто не пользуется. А новые заклятья мастер, видимо, способен разрушать.
— Что насчет охранных заклятий на дверях? — беспокойно спросил Граганьяра.
— На какое-то время они задержат, — ответил Куксон. — Да ты не бойся, мы с Грогером только вокруг трактира обойдем и сразу же назад.
Он взял осколок зеркала и опустил в карман.
— Идем, Грогер!
И гоблины вышли на ночную улицу.
В том, что тень объявится именно сегодняшней ночью, Куксон отчего-то не сомневался. Чувствовал, что тот, кто отдает зеркальному созданию приказы, отправит его за неумирающими обитателями «Стеклянной собаки» и тень не ослушается хозяина, явится. К тому же, ей нужно питаться, чтобы копить силы.
Куксон содрогнулся.
Грогер бросил на приятеля понимающий взгляд.
— Холодно что-то, — пробормотал Куксон.
Он вспомнил, как совсем недавно вот так же ходил вместе с Пичесом. О чем тот говорил? О крае света, кажется…
Куксон сжал зубы, сунул руку в карман, нащупал осколок зеркала, холодный, словно кусок льда.
Обошли дом кругом: тихо, кругом — ни души, вот только на сердце у Куксона было тревожно! Чудилось в тишине что-то зловещее, опасное. Чтобы отвлечься от мыслей, спросил у Грогера:
— Не видели ли твои постояльцы интересных снов?
Грогер смахнул с воротника снежинки.
— Был один человек… — подумав, проговорил он и умолк, внимательно осматриваясь кругом.
— Все спокойно, — сказал Куксон. — Так какой сон этот человек видел?
— Каждую ночь снилось ему одно и тоже: будто мчится он куда-то, погоняет коня, не жалея. Спешит в какой-то город, где ровно в полдень на главной площади казнят его лучшего друга. За пазухой у человека приказ о помиловании и торопится он, чтобы успеть добраться до города до полудня и отменить казнь. Мчится он, но время летит еще быстрее. Добрался он до города, мчится по улицам к главной площади, но уже поздно и никому не нужна бумага об отмене казни. Он опоздал.