История, рассказанная в полночь
Шрифт:
— Знаю, знаю, но этот, видно, какой-то особенный.
Куксон пожал плечами.
— И что же ему еще снится, этому особенному кобольду?
— Какой-то человек… будто бы пропал он бесследно, а кобольд теперь его ищет.
— Небось, съесть хочет? — скептически поинтересовался Куксон, не питавший иллюзий по поводу отношений людей и кобольдов.
— Нет, они вроде как были друзьями.
Куксон недоверчиво хмыкнул.
— Ерунда, не бывает такого. А что-нибудь действительно интересное было? Расскажи!
Собеседник Куксона на мгновение задумался.
— На
— Какие? — спросил гоблин Куксон и затаил дыхание.
— Сначала снился ему роскошный дворец и сам он — в золотой короне. Рядом — молодая королева, красавица, глаза — как два изумруда. Потом — охота, дремучий лес, убегающий олень… и внезапно оказывается король один-одинешенек в лесу и никого рядом. Но вдруг, как из-под земли, появляется придворный колдун, а с ним — красавица-королева. Гремит с ясного неба гром, сверкают молнии — и превращается молодой король в нищего бродягу, а колдун становится как две капли воды похож на молодого короля. И вместе с ним уезжает королева, бросив того, другого, в лесу. И вот бредет он, усталый, к своему дворцу, да только не узнает его никто, даже любимые собаки, а дальше — темно и неясно… и вот уж бредет он прочь по дороге, плачет и проклинает кого-то…
Куксон взглянул на полутемную лестницу, ведущую наверх, туда, где под крышей находились комнатки постояльцев ночлежки.
— А сейчас этот постоялец где? — шепотом спросил он. — Там? Взглянуть бы на него!
— Нет его. Исчез вчера чуть свет. Тихо ушел, и я не услышал.
Куксон откинулся на спинку скрипучего кресла и задумался, глядя на огонь. Вот так история! Удивительная, как и все, что рассказывал иной раз Грогер.
Своей магии у него, как и у большинства гоблинов, не имелось, но была одна удивительная способность: он мог видеть чужие сны. И частенько Куксон заставал своего друга в кресле перед очагом, словно бы дремлющим, а на самом деле — блуждающим по сновидениям своих постояльцев.
Грогер отложил трубку.
— Значит, первый снег? Холодно тем, кто сейчас в пути…
Он достал из-под стола глиняную бутылку, откупорил, потом пододвинул медную кастрюльку с длинной ручкой. С приятным бульканьем полилось в кастрюльку красное вино.
Куксон вынул из кармана пакетик с пряностями. Пряности в Лангедак привозили издалека и были они недешевы. Куксон-то, разумеется, мог позволить себе самые лучшие, однако же, навещая Грогера, слишком дорогого угощения никогда не покупал: боялся обидеть небогатого приятеля. Грогер — гоблин гордый и в денежных вопросах щепетилен до крайности.
Куксон высыпал ароматные пряности в кастрюльку и поставил греться на огонь.
Хлопнула входная дверь, потянуло с улицы морозцем, и вошел, потирая руки, сутулый оборванец, до самых глаз закутанный в длинный заплатанный плащ.
— «Омела»? Та самая ночлежка на краю света? — буркнул он, подозрительно оглядываясь по сторонам. — «Омела»… кому взбрело в голову так ее назвать? Можно подумать,
Посетитель принялся сражаться с завязками плаща, окоченевшие пальцы слушались плохо.
— Знакомый гном посоветовал к вам завернуть. Прахта его имя.
Он шмыгнул носом и неприязненно взглянул на гоблинов.
— Ну? И который из вас Грогер?
— Я, — отозвался Грогер. — Прахта, говоришь? Да, помню такого. Два года назад он здесь неделю прожил. В комнате без окон останавливался.
Посетитель, освобождаясь от плаща, хмыкнул.
— Так это правда, что ты всех своих постояльцев помнишь? А я-то думал, врет гном… гномы всегда врут!
Он сбросил плащ, размотал рваный шарф и оказался пожилым побитым жизнью человеком с большим носом и обвисшими щеками.
— А я — Мохур, странствующий колдун Мохур. Знавал, как говорится, лучшие времена, но жестокая судьба ввергла меня в пучину злоключений!
Грогер снял с огня кастрюльку.
— Хочешь переночевать здесь?
— Вот верно говорят, что гоблины соображают туго, — язвительно воскликнул Мохур. — Конечно, переночевать! Для чего еще я сюда явился? На вас посмотреть, что ли?
Он покосился на горшки с ядовитыми грибами.
— Свободные комнаты имеются? Сколько стоят? Предупреждаю: был я когда-то богат, но сейчас…
Мохур развел руками.
— Даже медяка нет. Но я заплачу, не сомневайся! Завтра или послезавтра… я — честный человек, не обману. Ну, так как? — он с надеждой уставился на гоблина. — Прахта говорил, ты никогда не отказываешь!
Грогер поставил на стол тяжелые глиняные кружки.
— Можешь заселиться в комнату под крышей, там две кровати. Одну Манчура занял, а другая пока свободна.
Колдун насторожился.
— Манчура? Кто таков? Имя, как у оборотня.
— Ну, он и есть…
Колдун Мохур покосился на стол, где дымилась кастрюлька с горячим вином.
— А еще Прахта говорил, что тут и кормят бесплатно. А иной раз и кружечкой вина угощают…
— Этого Прахта не говорил, — твердо заявил гоблин Куксон.
Ишь, шустрый какой этот Мохур: пусти его в дом, так он и за стол усесться норовит! Ну, да странствующие колдуны — они все такие.
Колдуна Мохура отказ не обидел.
— Гоблины корку хлеба пожалели, — хмыкнул он. — Верно про вас говорят: скупердяи, каких мало! Еще и оборотней в ночлежке привечаете! Манчура, Манечура… ладно, я согласен! До полнолуния еще далеко. Надеюсь, он не храпит? Куда идти? Где комната?
— Поднимись по лестнице, вторая дверь налево, — сказал Грогер. — Да возьми светлячка покрупней, там темно.
Пока колдун выбирал светлячка, Грогер разливал по кружкам горячее вино. Куксон взял тяжелую кружку, вытянул ноги к огню и, глядя вслед поднимающемуся по лестнице, Мохуру, покачал головой.
Все бродяги, все странники королевства знали про ночлежку Грогера и адрес ее передавали из уст уста. Любой путник мог прийти сюда и за пару монет получить крышу над головой, а если денег не водилось, то Грогер всегда разрешал переночевать бесплатно.