История религии. Том 1
Шрифт:
Кантом, материализм возродился вновь в период кризиса философии Гегеля.
Технические открытия и научные теории XIX века на первых порах, казалось,
лили воду на мельницу материализма. Тем не менее он неизменно оставался
уделом главным образом популяризаторов, а также философов, плохо знакомых с
наукой, или ученых, плохо знавших философию. Именно тогда его "украшали"
такие имена, как Фохт, Бюхнер, Молешотт /25/.
Марксистский материализм пытался отмежеваться
на природу по существу остался механическим. В основе мира Энгельс, как и
Бюхнер, видел лишь движение вещества и энергии.
В XX веке под давлением фактов, установленных новой физикой и
биологией, материализм вынужден был сделать уступку. Если прежде под
материей он подразумевал реальность, протяженную, непроницаемую в своих
первоэлементах и существующую во времени и пространстве, - то теперь
"материей" было объявлено все, что имеет объективную реальность /26/. Эта
крайне расплывчатая формулировка была героическим средством для спасения
доктрины от натиска науки.
Но главный внутренний "нерв" материализма оставался неизменным. Этим
нервом было богоотрицание.
x x x
В философии все усилия материалистов, как правило, направлены против
"лазеек для поповщины". Поэтому материализм с ожесточением боролся даже
против позитивизма, наиболее родственного ему учения, обвиняя его в том, что
он "потерял оружие против фидеизма". Все что угодно, кроме возможности
допущения Бога, пусть самой малой и проблематичной! В этом вопросе атеизм
проявил завидную последовательность и упорство. Таким образом, здесь на
первом плане оказываются не научные и философские проблемы, а эмоциональный
пафос богоборчества. Только ради этого были выдвинуты в качестве
догматических положений такие спорные тезисы, как бесконечность Вселенной во
времени и пространстве (к ним мы еще вернемся); эти тезисы, по мнению
материалистов, должны были не оставить места Богу.
У Маркса протест против религии диктовался его политической борьбой,
так как он отождествлял религию с реакцией. И во имя этого протеста
(исторически в чем-то обоснованного) он готов был, пренебрегая всякой
логикой, провозгласить источником разума неразумную природу. "Для кого мир
неразумен, - писал он, - кто поэтому сам неразумен, для того бог существует.
Иными словами: неразумность есть бытие бога" /27/. В своей книге о Демокрите
и Эпикуре Маркс откровенно утверждает человекобожие. По его словам, рядом с
человеком "не должно
Таким же глубоко эмоциональным, далеким от всякой "научности" был и
атеизм Ленина. Об этом красноречиво свидетельствует разговор, о котором
вспоминает один сотрудник Ленина. Разговор происходил ночью под темным
куполом звездного неба. "Я заметил Ленину, - рассказывает его собеседник, -
что мысль невольно устремляется к Великому Разуму, когда перед глазами в
небесном пространстве бесчисленное количество, мириады звезд. Ленин
засмеялся и иронически произнес: "К боженьке!" - "Назовите это как хотите,
Владимир Ильич... Разве не прав был Спиноза, который говорил: "Когда передо
мною прекрасный часовой механизм, я невольно думаю о мастере, сотворившем
его".
– "Все это несет поповщиной, - ответил Ленин. - Короче говоря, вы
хотите сказать, что все было создано боженькой. Хорошо. Допустим, что все,
что существует, всю вселенную боженька создал энное число миллиардов лет
назад. Ну, а что он делал раньше - спал, что ли?.." /29/.
Вот и все, что нашелся ответить этот человек, обладавший проницательным
умом и широким образованием! Эмоциональная неприязнь к самой идее Бога
сквозит и в его печатных высказываниях, где он говорит о Боге в таких
словах, которые не хотелось бы здесь даже цитировать. Именно в подобных
аффектах, а не в науке заключается главный пафос материализма.
x x x
"Научное мировоззрение", на которое ссылается атеизм само по себе -
весьма спорное понятие. Нет доказательств, что все бытие подвластно анализу
науки. К тому же она еще бесконечно далека от того, чтобы сказать свое
по-настоящему "последнее слово". В ней стремительно сменяются гипотезы и
теории. Еще недавно классическая механика казалась полным отражением картины
мира, а сегодня уже оспаривают и некоторые концепции Эйнштейна. Корни
мировоззрения всегда уходят глубже научного уровня - в веру, в то или иное
убеждение /30/. И религиозная вера, и вера атеиста могут принимать выводы
науки, исходя при этом из собственного видения мира.
Атеизм, объявляя себя "единственным научным мировоззрением",
подкрепляет этот тезис указанием на "конфликт науки и религии" в истории.
Действительно, прошлое знает несколько примеров, когда представители
религиозного мировоззрения вступали в борьбу с некоторыми астрономическими