История России в занимательных рассказах, притчах и анекдотах IX - XIX вв
Шрифт:
Главнокомандующий осмотрел позиции, объехал войска, повсюду встречаемый бурным ликованием, и... отдал приказ отступать. Он не хотел рисковать и не мог допустить, чтобы его разбили в первый же день приезда к армии. К тому же Кутузов знал, что на подходе резервы Милорадо-вича, а еще дальше в тылу собирается в поход многочисленное московское ополчение.
Кутузов, приняв от Барклая командование, принял вместе с тем и его доктрину ведения войны.
(2/lbакануне Бородинского сражения, вспоминал начальник канцелярии Барклая А. А. За-кревский, он сам, Барклай и молодой артиллерийский генерал А. И. Кутайсов, начальник артиллерии 1-й
Барклай был очень грустен, всю ночь писал и задремал только перед рассветом, запечатав написанное в конверт и спрятав его в карман сюртука.
Кутайсов, перед тем как уснуть, напротив, шутил, болтал и веселился. Он написал все, что считал нужным. Его последним письмом, его завещанием, был приказ по артиллерии 1-й армии: «Подтвердите во всех ротах, чтобы они с позиции не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки.
Сказать командирам и всем господам офицерам, что, только отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно достигнуть того, чтобы неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собой. Пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор».
Он сам исполнил свой долг до конца, не уступил неприятелю ни шагу позиции, пожертвовав собой и выпустив последний картечный выстрел в упор...
Барклай же, возможно, писал этой ночью прощальные письма, а быть может, и завещание. Все видевшие его в Бородинском бою утверждали, что он хотел умереть.
«С ледяным спокойствием оказывался он в самых опасных местах сражения. Его белый конь издали виден был даже в клубах густого дыма. Офицеры и даже солдаты, — писал офицер Федор Глинка, — указывая на Барклая, говорили: «Он ищет смерти».
Под Барклаем убило пять лошадей; рядом с ним погибли два его адъютанта — фон Клингфер и граф Лайминг, но он остался жив, а Кутайсов погиб, не дожив четыре дня до своего двадцативосьмилетия...
(S-О^теперь о Бородине.
Вечером 22 августа русская армия остановилась возле деревни Бородино. До Москвы оставалось немногим более 100 верст.
На следующий день Кутузов писал императору Александру I: «Позиция, в которой я остановился... одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюся я исправить искусством».
Внимательно осмотрев позицию, Кутузов посчитал ее достаточно выгодной для себя, ибо ее фронт по центру был прикрыт очень высоким берегом реки Колочи, на правом фланге была Москва-река, на левом — густой Утицкий лес. Выгодность позиции заключалась и в том, что через боевые порядки русских войск проходили два тракта — новая и старая Смоленские дороги, ведущие к Москве, по которым в случае неудачи можно было бы отступить, сохраняя порядок.
Усиливая позицию, Кутузов приказал соорудить на левом фланге, на высоте у деревни Семеновская, полевые укрепления — флеши, представляющие по форме наконечник стрелы, обращенный острием к неприятелю. Юго-западнее Семеновской, у деревни Шевардино, строили еще одно укрепление — пятиугольный редут. Утром 23 августа, когда на укреплениях левого фланга еще работали десятки тысяч ополченцев и солдат, французы начали продвигаться вперед, чтобы не дать им закончить строительство флешей.
Однако на пути к Семеновским флешам стоял Шевар-динский редут, мешавший Наполеону развернуть армию, и он приказал взять это укрепление.
В середине
Этой громаде войск противостоял 11-тысячный отряд генерал-лейтенанта А. И. Горчакова — племянника генералиссимуса Суворова.
Горчаков был известен тем, что в 23 года, уже будучи генералом, прославился в итальянском и швейцарском походах Суворова, получив боевое крещение в сражениях с прославленными полководцами Франции — Жубером и Моро. Он-то и возглавил оборону Шевардина. Жестокий бой продолжался до полуночи. Даже Кутузов, побывавший в десятках сражений, в письме к жене назвал сражение за Ше-вардинский редут «делом адским». Но это «адское дело» сыграло свою роль: генеральное сражение отодвинулось еще на сутки, а за это время русские сумели подготовиться к бою.
154 800 русских солдат, офицеров, казаков и ополченцев были выстроены в пять линий, стоящих одна за другой на глубину полтора километра.
В двух первых линиях длиной 8 километров стояли пехотные корпуса, в третьей и четвертой — длиной 4,5 километра — кавалерия и в пятой — длиной 3,5 километра — смешанный резерв.
Малая глубина русских боевых порядков, уязвимых для огня французской артиллерии, вплоть до резервов, была главной слабостью такого построения. На высотах и флангах были поставлены 102 орудия, и по именам командиров соединений, которые стояли здесь, одну из них — на юге — назвали Багратионовыми флешами, другую — в центре — батареей Раевского. Они-то и стали главными опорными пунктами русской армии в Бородинском сражении.
Подвижная артиллерия насчитывала 538 орудий, а вместе с артиллерией, стоящей в укреплениях, у Кутузова было 640 орудий. Французская армия имела в своих рядах 134 тысячи солдат и офицеров и 587 орудий.
Правый фланг и центр русской позиции занимала 1-я армия М. Б. Барклая-де-Толли (более 75 тысяч человек), а на левом фланге стояла 2-я армия П. И. Багратиона (40 тысяч человек).
По этому поводу традиционно утверждалось, что такое построение войск было следствием хитроумного замысла Кутузова, намеренно подставлявшего слабый левый фланг под удар неприятеля для того, чтобы устроить французам западню.
Однако же правда состоит в том, что расписание построения и движения войск на марше было устойчивым, и потому обе армии как двигались к Бородину, так и встали на позиции.
А правый фланг был сильнее оттого, что он стоял у наиболее важной новой Смоленской дороги.
Русская армия при Бородине заняла оборонительную позицию, французская — наступательную. Перед Кутузовым стояла задача не пропустить армию захватчиков к Москве. Наполеон добивался противоположного: разгромить русскую армию в генеральном сражении, которого он искал с самого начала кампании, а затем взять Первопрестольную.
Оба полководца считали предстоящее сражение решающим, и оба отдавали себе отчет в том, что от его исхода в конечном счете зависит судьба войны.
Исходя из концепции предстоящего сражения, всю вторую половину дня 25 августа противники завершали приготовления к бою. Вечером Наполеон провел военный совет и окончательно решил наносить удар по русскому левому флангу.
Далее следовало общее предписание: «Сражение, таким образом начатое, будет продолжено сообразно с действиями неприятеля».