История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе
Шрифт:
Мы видим, что соглашение 1006 года сужает круг общения булгарских мусульман со славянами и финно-уграми, находившимися под властью стольного киевского князя, оговаривая, что булгарско-мусульманская торговля должна вестись под непосредственным контролем городских княжеских властей, из чего видна как забота о княжеской пошлине, так и нежелание допустить прямое общение народа с иноверцами. В этом смысле обнаруживается серьезная разница в степени веротерпимости: как известно, в булгарских, как и в других мусульманских городах, христиане жили как налогоблагаемые граждане этих городов, имея собственные церкви, мастерские и целые кварталы. При всех ограничениях, которые накладывались на них мусульманским законодательством (и в разное время в разных странах сказывались по-разному), мусульмане имели полную возможность ежедневно общаться с христианами. Так что поводов для беспочвенных слухов о «вредоносности»
Незнание человека, его реальной культуры и образа жизни слишком часто оборачивается подозрительностью к нему, его мыслям и поступкам, и отсутствие законодательной веротерпимости веками создавало на Руси предпосылки для роста этой подозрительности. Еще одно наследие Византии – общинная замкнутость в собственной среде и культуре в полной убежденности своего нравственного превосходства над всеми другими людьми и культурами, сказывается в России и сегодня. Что же говорить о средневековых временах, да еще тех, когда страх и подозрительность господствовали в отношении не только «иноверных», но и отношении соседнего «огнища» и соседнего чужекняжеского города?
В этом смысле представляется исторически верным, что тюркское по преимуществу общество Северного ислама, при всех его очевидных средневековых недостатках, было все же более открытым внешним влияниям и достижениям, чем ранне-христианское древнерусское общество накануне его соскальзывания в хаос вековых княжеских междоусобиц. Не случайно замечательный татарский ученый М. А, Усманов называл булгарское мусульманское общество Средних веков – «открытым обществом». Человеческие отношения между северными мусульманами и первыми русскими христианами существовали и, как это часто бывает, по-настоящему проявлялись именно в годину бед, вызванных недородом и политической нестабильностью.
Говоря о северных мусульманах, Татищев не случайно упоминает то известное историческое обстоятельство, что они «неоднократно и Руссию во времена недородов житами обеспечивали». Действительно, в 1024 году, в самый разгар междоусобицы между сыновьями Владимира Ярославом и пришедшим из Тьмутаракани Мстиславом в восточных пределах Руси случился сильный голод. Тверская летопись повествует:
«и бе мятеж велик и глад по всей земле той, яко мужу своа жена даати, да кормят себе, челядином. Идоша по Волзе все люди в Болгары и привезоша пшеницу и жито, и тако от того ожиша [309] ».
309
«История Татарии в документах и материалах». Там же, с. 12.
В Лаврентьевской летописи также указано, что голод в Суздале сопровождался погромами, и эта летопись отмечает роль Волжской Булгарии в снабжении Руси хлебом:
«В лето 6532… В се же лето всташа волосви в Суждали, избиваху старую чадь по дьяволю наученью и бесованью, глаголюще, яко си держать гобино (хлеб). Бе мятеж велик и голод по всей той стране; идоша по Волдзе все людье в Болгары и привезоша жито, и тако ожиша».
Такое положение дел, в котором взаимовыручка играла важную роль, сохранялось в течение почти двухсот лет, несмотря на то, что со времен Андрея Боголюбского отношения между Волжской Булгарией и Владимиро-Суздальской Русью все чаще омрачались экономическими и военными трениями. Мы уже знаем о походе булгар на Муром в 1088 году, вызванном, как пишут В. Н. Татищев и Н. В. Карамзин, необходимостью унять разбойничавших на Волге ушкуйников.
Строго говоря, Муром и муромская земля не были еще в то время русскими, то есть, славянскими землями: жившие там финно-угорские мордовские племена платили русским князьям дань, и только в самом Муроме находилась княжеская дружина, обеспечивающая собирание этой дани [310] . Таким образом, муромская земля была в течение двухсот лет спорной территорией между Русью и Волжской Булгарией, хотя в XI веке эти споры еще решались мирными договоренностями. Но в XII веке русские князья предприняли целую серию походов в собственно Волжскую Булгарию, которые, казалось бы, должны были полностью испортить отношения между этой страной и Русью, сведя их к исключительно военному противостоянию. Составленная
310
Как пишет Н. И. Костомаров, там же, стр. 24: «В Муроме и его волости в то время еще господствовало язычество: край был населен народом финского племени, муромою, и держался за князьями только страхом дружины, составлявшей здесь, вероятно, еще единственное славянское население в те времена».
«Ярослав ходи на Половци за Дон и не обрет их воротися опять и Георги брат его ходи на Болгары и взя полон мног и полк их победи [311] ».
Сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский в 1164 году с еще большим усердием продолжил это дело отца, причем к военному рвению в деятельности этого князя прибавилось и чисто религиозное рвение:
«В то же лето иде князь Андреи на Болгары с сыном своим Изяславом и с братом своим Ярославом и с Муромьскым князем Гюргем и поможе им Бог и Святая Богородица, самех искоша множество, а стягы их поимаша и одва в мале дружине утече князь Болгарскыи до Великого города. Князь же Ондреи воротися с победою, видев поганые Болгары избиты, и шедше взяша славный град их Бряхимов, а переди городы их пожгоша [312] ».
311
Хузин Ф. Там же, с 168.
312
Хузин Ф. Там же, с 168.
Н. М. Карамзин пишет об этом происшествии со свойственным его замечательной «Истории» высоким отношением к вполне земным событиям:
«Давно Россияне, притупляя мечи в гибельном междоусобии, не имели никакой знаменитой рати внешней: Андрей, несколько лет наслаждавшись мирным спокойствием, вспомнил наконец воинскую славу юных лет своих и выступил в поле, соединясь с дружиною Князя Муромского, Юрия Ярославича. Оскорбленный соседственными Болгарами, он разбил их войско многочисленное, взял знамена и прогнал Князя. Возвратясь с конницею на место битвы, где пехота Владимирская стояла вокруг Греческого образа Богоматери, привезенного из Вышегорода, Андрей пал пред святою иконою, слезами изъявил благодарность Небу и, желая сохранить память сей важной победы, уставил особенный праздник, доныне торжествуемый нашею Церковию. Россияне завладели на Каме славным Болгарским городом Бряхимовом и несколько других городов обратили в пепел».
Не удовлетворясь учиненным запустением, в 1172 году Андрей Боголюбский посылает сына Мстислава в новый, зимний поход на Волжскую Булгарию, когда суздальские войска
«въехаша в поганые без вести, взяша сел шесть, а семой город, мужи исекоша, а жены и дети поима».
Нападение был внезапное и быстрое, и русским войскам с полоном едва удалось уйти от булгарской погони. Н. М. Карамзин не уверен, было ли это нападение обычным набегом или продолжением далеко идущей политики:
«В то время Андрей имел опять войну с Болгарами, желая ли отмстить им за какие обиды или обогатиться добычею в стране торговой. Рязанцы и муромцы соединились с его сыном, Мстиславом, на устье Оки и зимою пришли к берегам Камы, но в малом числе: ибо люди отбывали от зимнего похода, трудного в местах, большею частию ненаселенных, где лежат глубокие снега и часто свирепствуют метели. Главный воевода Андреев, Борис Жидиславич, взяв шесть Болгарских деревень и седьмый городок, умертвив жителей, пленив жен и детей, советовал Князьям идти назад. 6000 Болгаров гнались за ними и едва не настигли Мстислава близ границы, верстах в 20 от устья Оки».