История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

Бухараев Равиль

Бесспорно другое – во все времена существования Волжской Булгарии в районе слияния Волги и Камы продолжал с незапамятных времен античности существовать Внешний Болгар, или, как стали называть его русские летописи, «Бряхимов», – город царя Ибрагима, – «главный торговый пункт этого государства», по словам ал-Балхи.

Именно сюда сверху по Волге и Каме и снизу по Волге прибывали корабли с товарами, которые частью употреблялись самими булгарами, но большей частью перепродавались в страны исламского мира и христианской Европы. Одним из самых ценных товаров, предназначенных для обмена и продажи, были клинки из знаменитой мусульманской стали, о которых очевидец ал-Гарнати рассказывает:

«И привозят люди мечи из стран ислама, которые делают в Зенджане, и Абхаре, и Тебризе, и Исфахане,

в виде клинков, не приделывая рукоять и без украшений, одно только железо, как оно выходит из огня. И закаляют эти мечи крепкой закалкой, так что если подвесить меч на нитку и ударить ногтем или чем-нибудь железным и деревянным, то будет долго слышен звон… А эти мечи, которые привозят из стран ислама в Булгар, проносят большую прибыль [288] ».

288

Хузин Ф. Там же, с. 161.

Помимо мечей, Булгария, как мы уже знаем, вела оптовую торговлю многими другими товарами, в том числе, зерном и хлебом. Именно булгарский хлеб несколько раз спасал славянских соседей от голода и недорода, однако добрососедские отношения между ними установились не сразу, причем, как сообщают исторические источники, совсем не по вине самих булгар.

На севере и на западе от Волжской Булгарии росло и крепло древнерусское государство, и политико-экономическое столкновение с ним было исторически неизбежно. Как бы то ни было, первые века сосуществования двух государств можно было бы назвать «золотым веком» этих отношений, несмотря на то, а, быть может, и благодаря тому, что как раз в эту эпоху на берегах Волги и Камы укреплялся ислам, а на землях киевской и северной Руси посевались зерна христианства.

Интересно, что летописная история связывает два этих процесса с самого начала, хотя и говорит о том, что первое столкновение булгарского и древнерусского государства произошло еще до официального принятия Русью византийского православия.

Северный ислам и древнерусское христианство: первые встречи

Итак, в ту же начальную эпоху, когда на Волге и Каме укреплялась на основе ислама булгарская государственность, в Киевской Руси происходили события не менее судьбоносные. В языческие древнерусские земли все более уверенно входило православное византийское христианство. Отметим, что сосуществование двух религий в ту давнюю, первоначальную эпоху было отмечено, если не взаимным уважением, то вполне мирным торговым соседством, продолжавшимся дольше, чем целое столетие.

Единственное заметное, если не считать походов Святослава, столкновение северных мусульман с Киевской Русью произошло как раз накануне официального крещения Руси, когда сын Святослава, киевский князь Владимир, совершил вместе со своим новгородским посадником Добрыней знаменитый, отмеченный древнейшими русскими летописями и работами классических историков поход на волжских булгар. Точная дата этого похода остается, однако, загадкой, так как разные летописи говорят об этом по-разному. С. М. Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен» называет временем первого похода Владимира на Волгу 987 год, а Н. М. Карамзин, по сведениям Лаврентьевской летописи, – 985 год:

«На берегах Волги и Камы издревле обитали Болгары, или, может быть, переселились туда с берегов Дона в VII веке, не хотев повиноваться Хану Козарскому. В течение времени они сделались народом гражданским и торговым; имели сообщение, посредством судоходных рек, с Севером России, а чрез море Каспийское с Персиею и другими богатыми Азиатскими странами. Владимир, желая завладеть Камскою Болгариею, отправился на судах вниз по Волге вместе с Новогородцами и знаменитым Добрынею; берегом шли конные Торки, союзники или наемники Россиян. Здесь в первый раз упоминается о сем народе, единоплеменном с Туркоманами и Печенегами: он кочевал в степях на юго-восточных границах России, там же, где скитались Орды Печенежские. Великий Князь победил Болгаров; но мудрый Добрыня, по известию Летописца, осмотрев пленников и видя их в сапогах, сказал Владимиру: «Они не захотят быть нашими данниками: пойдем

лучше искать лапотников». Добрыня мыслил, что люди избыточные имеют более причин и средств обороняться. Владимир, уважив его мнение, заключил мир с Болгарами, которые торжественно обещались жить дружелюбно с Россиянами, утвердив клятву сими простыми словами: «Разве тогда нарушим договор свой, когда камень станет плавать, а хмель тонуть на воде». – Ежели не с данию, то, по крайней мере, с честию и с дарами Великий Князь возвратился в столицу».

По сведениям, которые оставлены нам русскими летописями, можно сделать вывод, что настоящей войны между дружиной Владимира и булгарами в тот раз не случилось; скорее всего, произошла какая-то стычка с пограничными силами булгар. Крайней северной точкой булгарских владений по Волге была в то время, по всей видимости, совсем маленькая таможенная крепостца на месте нынешней Казани. Она могла стоять там, где верхнее-волжский и окский торговые пути сходились с торговым путем по Казанке, тогда еще во всем своем течении принадлежавшей финно-угорским арским племенам. Была ли Казань местом первого русско-булгарского столкновения, скорее всего, навсегда останется неизвестным, однако сам факт заключения «вечного мира» между Владимиром и волжскими булгарами говорит о многом. Именно с той поры русские летописи начинают все чаще упоминать о северных булгарских мусульманах, причем главным образом не как о военных соперниках, но как о торговых партнерах.

Вообще, сравнивая сохранившиеся у арабских географов и русских летописцев сведения о булгарах, можно сделать вывод, что распространение ислама в XI веке не усилило, но скорей укротило военный дух булгар, свойственный им ранее. О них редко говорят, как о воинах, которые, по словам ибн Русты, «ездят верхом, носят кольчуги и имеют полное вооружение», но все чаще, как о купцах, промышленниках и ученых. Остается лишь удивляться, что, громко отметив в 1980 году шестисотлетнюю годовщину Куликовской битвы, российское государство в 1985 году совершенно не обратило внимания на тысячелетие первого мирного договора между Киевской Русью и Волжской Булгарией. Ведь, несмотря на то, что русские летописи упоминают о повторных походах уже принявшего к тому времени христианство Владимира на Волжскую Булгарию в 994 и 997 годах, первый мирный договор между Русью и северными мусульманами соблюдался последними неукоснительно в течение следующих ста лет. Русские летописи лишь под 1088 годом говорят о нападении булгар на Муром, да и то, нападении неохотном и вынужденным обстоятельствами. Н. Карамзин пишет:

«Не имея духа воинского, любя торговлю, земледелие и в случае неурожая питая восточный край России, они хотели, вероятно, отмстить жителям Муромской области за какую-нибудь обиду или несправедливость: по крайней мере, сия война не имела дальнейшего следствия, и взятый ими город недолго был в их власти».

В примечании к этому историческому событию другой русский историк, С. М. Соловьев, также пишет, что волжские булгары были обстоятельствами вынуждены нарушить столетнее к тому времени соглашение с Русью. Все их дипломатические обращения к русским князьям об усмирении окопавшихся в Муроме и вредивших мирной торговле на Волге новгородских ушкуйников оставались без ответа:

«В дошедших до нас списках говорится о взятии Мурома Болгарами без объяснения причин и следствий: но Татищев, основываясь на Нижегородском и Макарьевском списках, говорит, что по Оке и Волге в это время были сильные разбои, вредившие Болгарской торговле; Болгары прислали к князю Олегу и брату его, Ярославу Святославичам, которым, по Татищеву, принадлежали в это время Тмутаракань, Рязань и Муром, просить на разбойников, но, не получа управы, пошли на Муром и взяли его. – Известие это очень любопытно и очень вероятно: нет основания отвергать, что в это время не было ушкуйничества, которое мы увидим в такой силе после [289] ».

289

Соловьев С. М. «История России с древнейших времен», Москва, «Мысль», 1988, том 2, примечание 92, с. 676.