История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

Святополк-Мирский Дмитрий Петрович

тираном, но он был гениальным памфлетистом. Его послания –

шедевры древнерусского (а может быть, и вообще русского)

политического журнализма. Может быть, в них слишком много

текстов из Писания и отцов церкви, славянский язык их не совсем

правилен. Но они полны сильнейшей и жестокой иронии,

выраженной в острых и веских беседах. Бесстыдный тиран и великий

полемист видны в стреле, которую он мечет в бежавшего Курбского:

«Раз ты так уверен в своей праведности,

чего же ты убежал, а не

предпочел стать великомучеником от моей руки?» Такие удары были

рассчитаны на то, чтобы приводить адресата в бешенство. Роль

жестокого тирана, который затейливо ругает спасшуюся от него

жертву, продолжая мучить тех, кто остался в его власти, может быть

отвратительна, но Иван играет ее с поистине шекспировской широтой

воображения. Кроме писем к Курбскому, он писал и другие

послания – сатирические инвективы к подвластным ему людям.

Лучше всего его письмо к игумену Кирилло-Белозерского монастыря,

где он изливает весь яд своей угрюмой иронии на неаскетическую

жизнь своих бояр, постриженных в монахи и сосланных по его

приказу. Написанная им картина их роскошной жизни в цитадели

аскетизма – шедевр колючего сарказма.

Главный противник Ивана, князь Андрей Михайлович Курбский

(ок. 1528–1583), был одним из самых культурных и просвещенных

людей Московии. Он играл важную роль в управлении страной,

отличился в боях при взятии Казани и во время Ливонской войны.

В 1563 г., во время войны с Литвой, когда Иван уже утвердил свое

царство террора, Курбский, боясь ответственности за поражение

своей армии, дезертировал к врагу. Из Литвы он отправил ряд

яростных посланий царю и написал историю его царствования,

которая прославила его имя. История о великом князе Московском

Курбского прагматична, а не аналитична, и показывает его как

человека острого и творческого интеллекта. Он сознательно

преувеличивает преступления своего архиврага, и его свидетельства

нельзя принимать как беспристрастные. Стиль его пропитан

западнорусскими, польскими и латинскими влияниями. Он не

свидетельствует об особенно оригинальном литературном таланте. То

же можно сказать и о его посланиях: при всей своей искренней

ярости, справедливом возмущении и веских аргументах, в

литературном отношении они стоят ниже ответов его противника.

Закрепление московской точки зрения произошло в середине XVI

столетия. Примерно в это время была затеяна и составлена серия

компиляций, образовавших нечто вроде энциклопедии московской

культуры. Не все эти работы попадают в компетенцию истории

литературы.

Так, Стоглав(назван так по количеству глав в книге),

содержащий постановления Стоглавого собора русских церквей

(происходил в Москве в 1551 г.) по догматическим, ритуальным,

административным и дисциплинарным вопросам, относится не к

литературе, а к каноническому праву. Да и Домострой, изданный

священником Сильвестром (ум. 1566 г.), не может рассматриваться

как литературный памятник: это дидактический труд, передающий на

литературном славянском языке, но без всяких литературных

притязаний, принципы, руководствуясь которыми глава семьи должен

управлять своими домашними.

Более литературное произведение – большой Менологион,или

Календарь Святых(Четьи-Минеи), составленный митрополитом

Московским Макарием (1542–1563). Он оставался официальным и

авторитетным календарем Русской церкви пока, в царствование

Петра Великого, не был заменен такой же, но более научной,

компиляцией св. Димитрия Ростовского.

Митрополит Макарий также придал окончательный вид другому

большому своду – Книге степенной царского родословия, названной

так потому, что в ней русские князья и цари были сгруппированы по

степеням, т.е. по поколениям. Начало своду положил в XIV веке

сербский митрополит Москвы Киприан, но закончен он был только

около 1563 г. В сущности, Степенная книгабыла компиляцией из

русских летописей, но переделанных так, чтобы они могли

соответствовать литературному вкусу и философии истории

московитов XVI века. Летописи, официально писавшиеся в это время

московскими писцами, тоже отразили воцарившийся тут вкус к

риторике, а также политическую философию времени.

9. МОСКОВСКИЕ ПОВЕСТИ

Помимо компиляций и официальных летописей, в Московии не

было недостатка и в исторической литературе. Историякнязя

Курбского стоит особняком, поскольку она отразила западные

влияния. Но существовала и местная традиция исторических

повествований об отдельных, главным образом военных, событиях, с

собственным развитым стилем, ведущим начало от Мамаева побоища

и русского Иосифа Флавия и таким образом приходящимся дальней

родней Слову о полку Игореве. Один из первых образчиков таких