История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
Шрифт:
проповедей в стихах, когда-либо написанных. Иначе она выражена во
многих «фрагментах о природе». Большая часть их очень коротка, не
более восьми-двенадцати стихов. Один из са мых длинных –
Итальянская villa(1838), прекрасная в своей покинутости людьми,
отвоеванная у человека Природой – и потревоженная опять
вторжением человека:
И мы вошли... все было так спокойно!
Так все от
Фонтан журчал... Недвижимо и стройно
Соседский кипарис глядел в окно.
Вдруг все смутилось: судорожный трепет
По ветвям кипарисным пробежал;
Фонтан замолк – и некий чудный лепет,
Как бы сквозь сон, невнятно прошептал.
Что это, друг? Иль злая жизнь недаром,
Та жизнь – увы! – что в нас тогда текла,
Та злая жизнь, с ее мятежным жаром,
Через порог заветный перешла?
Два элемента тютчевского стиля, риторический и классический, с
одной стороны, и романтически-образный, с другой, перемешаны в
его стихах в разнообразных пропорциях. Иногда романтический,
насыщенный смелыми провидческими образами, получает почти
полную волю. Так происходит в изумительном стихотворении Сон на
море(1836), по дикой красоте ни с чем на русском языке не
сравнимом, по богатству и чистоте романтического видения сходном
с лучшими стихами Колриджа. Но даже здесь точность причудливых
и лихорадочных образов напоминает о пройденной Тютчевым
классической школе.
В других стихотворениях преобладает классический, ораторский,
мыслительный элемент, как в уже упоминавшемся Не то, что мните
вы, природаи в самом знаменитом, вероятно, из всех Silentium
(1833), которое начинается словами:
Молчи, скрывайся и таи
И мысли и мечты свои;
и включает знаменитую строку:
Мысль изреченная есть ложь.
В таких стихах романтическое видение узнаваемо только по
богатству и блеску некоторых выражений и по артистической
звукописи. Любовная лирика Тютчева эпохи связи с Денисьевой так
же прекрасна, как его философские стихи и стихи о природе, но в ней
больше пронзительности и страсти. Это самая глубокая, тонкая и
трогательная трагическая
Главный ее мотив – мучительное сострадание к женщине, которую
погубила всеподавляющая любовь к нему. Стихи, написанные после
ее смерти, проще и прямее, чем все написанное им прежде. Это
крики тоски и отчаяния во всей их поэтической простоте.
Политические стихи Тютчева и его стихи «на случай»,
составляющие около половины собрания его сочинений, по качеству
много ниже другой половины. В них не проявились высочайшие
черты его гения, но некоторые являются блестящими образцами
поэтического красноречия, а другие – столь же блестящими
образчиками поэтического остроумия. Раннее стихотворение о взятии
Варшавы по благородству и сложности политических чувств
сравнимо с пушкинским Наполеоном, а стихотворение На новый 1855
годчитается как жуткое и величественное пророчество. Большая
часть поздних политических стихотворений (после 1848 г.) грубо
националистичны и реакционны по духу, и многие (особенно после
1863 г., когда он стал писать больше, чем прежде) представляют
собой не более чем рифмованную журналистику. Но даже эта грубая
идеология не помешала ему создать такой шедевр как На приезд
эрцгерцога Австрийского на похороны Николая I– блистательную
лирическую инвективу, мощные стихи, вдохновленные негодованием.
Тютчев славился остроумием, но его прозаические эпиграммы
были на французском языке, и ему редко удавалось заставить свое
остроумие сотрудничать с искусством русского стихосложения. Но он
оставил несколько шедевров, написанных в более серьезном
умонастроении, как, например, это стихотворение о лютеранской
церковной службе (1834):
Я лютеран люблю богослуженье,
Обряд их строгий, важный и простой –
Сих голых стен, сей храмины пустой
Понятно мне высокое ученье.
Не видите ль? Собравшися в дорогу
В последний раз вам вера предстоит:
Еще она не перешла порогу,
Но дом ее уж пуст и гол стоит.
Еще она не перешла порогу,
Еще за ней не затворилась дверь...
Но час настал, пробил... Молитесь Богу,