История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
Шрифт:
несговорчивости первой жены, и этим отчасти объясняется горечь во всех его
произведениях на тему развода. Этот второй («неофициальный») брак был
настолько же счастливым, насколько несчастливым был первый.
В 1886 г. Розанов опубликовал книгу О понимании, которую назвал потом
«продолжительной полемикой против Московского университета» – то есть
против позитивизма и официального агностицизма. Книга не имела успеха, но
привлекла
его в консервативную литературную печать и наконец устроил ему
официальное назначение в Петербург. Однако это не очень помогло Розанову,
который оставался в стесненных обстоятельствах, пока Суворин в 1889 г. не
пригласил его сотрудничать в Новом времени– единственной консервативной
газете, которая могла хорошо платить своим авторам. В ранних произведениях
Розанова нет замечательной оригинальности его более позднего стиля, но
некоторые из них очень значительны. Прежде всего это Легенда о Великом
Инквизиторе(1889) – комментарий к известному эпизоду из Братьев
Карамазовых. Это был первый из длинного ряда комментариев к Достоевскому
(продолжателями были Шестов и Мережковский), которые стали важной чертой
современной русской литературы. Это была первая попытка проникнуть в
глубины психологии Достоевского и обнаружить движущие пружины его
индивидуальности. Очень важно, что через первую жену Розанов знал кое-что о
скрытых свойствах Достоевского «из первых рук». В этой связи интересно
отметить, что Розанов придает большое значение Запискам из подпольякак
центральному произведению Достоевского. Замечательно тонко, как никто до
него, Розанов чувствует страстное, болезненное стремление Достоевского к
абсолютной свободе, включая свободу не желать счастья. Книга кроме того
102
содержит прекрасную главу о Гоголе; Розанов был первым, обнаружившим то,
что сейчас кажется трюизмом: Гоголь не был реалистом, а русская литература в
целом была не продолжением Гоголя, а реакцией против него. Одной Легенды
хватило бы, чтобы назвать Розанова большим писателем, но у зрелого Розанова
были достоинства еще более высокого порядка.
В девяностых годах Розанов жил в Петербурге, активно общаясь с
немногими людьми, способными его слушать и понимать. Этот круг включал
всех представителей независимой консервативной мысли России. Туда входили
И.Ф. Романов – оригинальный писатель, выступавший
и Федор Шперк (1870–1897), рано умерший философ, которого Розанов считал
величайшим гением. Шперк и Рцы, по словам Розанова, оказали большое
влияние на формирование его стиля. К концу девяностых годов Розанов
познакомился с модернистами, но, хотя эта партия не скупилась на похвалы
Розанову, он так и не сошелся с ними близко. В творчестве Розанова всегда был
один странный дефект, особенно когда он писал на темы, его глубоко не
затрагивавшие, – ему не хватало сдержанности, он слишком подробно развивал
парадоксы, которым сам не придавал серьезного значения, но которые
возмущали среднего читателя. За это его колко и остроумно отчитал Соловьев,
прозвавший Розанова Порфирием Головлевым – имя лицемера из Господ
ГоловлевыхСалтыкова, – Порфирию Головлеву тоже не хватало чувства меры в
его бесконечных и до тошноты елейных вещах. Еще один неприятный эпизод
для Розанова – предложение Михайловского «исключить его из литературы» за
недостаточно уважительную статью о Толстом.
В 1899 г. Розанов стал постоянным сотрудником Нового времени, что
наконец дало ему приличный заработок. Суворин предоставил Розанову
возможность писать, что ему захочется и только когда захочется, при условии
писать кратко и не занимать слишком много места в одном номере. Сочетание
такой свободы с такими ограничениями сыграло большую роль в формировании
особого розановского стиля – фрагментарного и внешне бесформенного.
Примерно в это время интерес Розанова сосредоточился на вопросах брака,
развода и семейной жизни. Он повел решительную кампанию против
ненормального состояния семейной жизни в России и в христианстве вообще.
Существование незаконнорожденных детей он считал позорным для
христианства. По его мнению, ребенок должен был считаться законным самим
фактом своего появления на свет. С горечью он рассуждал о ненормальном
положении вещей, вызванном невозможностью развода. Критика Розанова
выливается в атаку на христианство как на аскетическую по сути религию,
которая в душе все половые отношения считает отвратительными и только
скрепя сердце дает разрешение на брак. В то же время христианство
непреодолимо притягивало Розанова, особенно тем, что он называл «темными
лучами» – менее заметными чертами христианства, без которых оно, однако, не
могло бы существовать. По Розанову, самым существенным в христианстве