История русской литературы XIX века. В 3 ч. Ч. 3 (1870—1890)

Анатольевна Капитанова Людмила

A.B. Долгушин) и другие народнические организации действовали не только в столицах, но и во многих губернских городах России.

Репрессии правительства вызвали у наиболее решительных представителей нового поколения (П. Войнаральский, Ф. Лермонтов, С. Синегуб, М. Сажин, Н. Чарушин и др.) активный протест и еще более твердое намерение «идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подверглись преследованиям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха». Горький «вздох» H.A. Некрасова, завершающий стихотворение «Элегия» (1874), по поводу безразличия крестьянской массы к собственному благополучию и моральному развитию: «Увы! не внемлет он — и не дает ответа...» — отражает общее настроение «народных заступников», которые в самые тяжелые времена ощутили себя без поддержки народа и должны были взглянуть на свои надежды и стремления как на прекрасные

иллюзии. После 1874 г. часть кружковцев вообще отошла от просветительской и революционной работы, часть же перенесла усилия на зарождающийся рабочий класс.

Идея органического вживания в быт крестьян на новом витке народничества сосуществовала с радикальными революционными идеями, практическим выражением которых стал неуклонный антиправительственный террор (деятельность обществ «Земля и воля», 1876—1879, а затем — «Народная воля», члены которого А.И. Желябов, В.Н. Фигнер, С.Л. Перовская и др. призывали к свержению самодержавия и установлению народовластия). Вторая политическая организация, также вышедшая из недр «Земли и воли» — «Черный передел» (В.Г. Плеханов, В.И. Засулич,

О.В. Аптекман и др.) — придерживалась более умеренных позиций и продолжала разрабатывать пути решения крестьянской проблемы на началах социальной справедливости и гражданского равенства.

Два крыла народничества: либеральное, преисполненное верой в спасительную роль коллективного бытия крестьян — общину, и радикальное, идеологи которого М.А. Бакунин, П.JI. Лавров, П.Н. Ткачев вели интеллигенцию к мысли о правомерности террористических действий, закончившихся убийством Александра II 1 марта 1881 г., — одинаково были несостоятельны в социально-политическом отношении, чего нельзя сказать о нравственном потенциале их интереса к народу. В этическом смысле итогом народничества стали не только передовое общественное умонастроение, не только особое литературное течение, но и необычайно высокий уровень духовных исканий в сочинениях крупнейших писателей современности: М.Е. Салтыкова-Щед-рина, JI.H. Толстого, H.A. Некрасова, Ф.М. Достоевского и др.

КРИТИКА И ПУБЛИЦИСТИКА

Вечные вопросы жизни, «пробным камнем» для решения которых сделалась проблема крестьянства, обусловили неоднородное единство литературы 70-х годов: стирание жанровых граней, сильный автобиографический, « исповедальный » компонент (« болезнь совести », « болезнь мысли », согласно формулам Г.И. Успенского), тяготение к «статистике быта», осмысленной в формах критики и публицистики, не отвергающими и художественную образность. В литературоведении замечено, что писатели-семидесятники стремились «избежать специализации знания, разрушающей единство человека и окружающего его мира...». Они отдают себе отчет в том, что «границы критики и литературы, так же как границы науки и искусства, становятся чрезвычайно подвижными, взаимопроницаемыми. Салтыков-Щедрин сравнительно редко обращался к чистой критике, как это было в 60-е годы; его беллетристические циклы и даже роман “Господа Головлевы” пестрят вкраплениями критических высказываний...».

«Чистая критика», «чистая публицистика» и «беллетристика», возможные в творчестве Достоевского в 60-е годы, теперь стремятся слиться в синтетическое единство «Дневника писателя». В середине 70-х годов Михайловский создает полубеллетристические, полупублицистические, социально-философские циклы «Записки профана», «Вперемежку», «Из дневника и переписки Ивана Непомнящего».

Вокруг ведущих журналов группируются лучшие силы современной критики и литературы. С 1868 г. «Отечественные записки» возглавляют H.A. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин, Г.З. Елисеев. В журнале «Дело», продолжающем традиции «Русского слова», проводится демократическая программа его издателей — Г.Е. Благосветлова и Н.В. Шелгунова. Ясно выраженное общественное лицо отдельного писателя, критика и шире — журнала становится обязательным условием его признания, серьезного интереса к нему со стороны широкой публики. «Односторонность» (H.H. Златоврат-ский) народнических устремлений не исключает, а, скорее, предполагает обращение к многообразному кругу проблем, к поискам общечеловеческих (а не только политических) глубинных решений. Поэтому на страницах «Отечественных записок» встретились Г.И. Успенский и А.Н. Островский,

В.А. Слепцов и А.Н. Плещеев, H. Н. Златовратский и С.Я. Надсон.

Еще более полемически острой стала позиция ведущего критика «Отечественных записок» М.Е. Салтыкова-Щедрина. Его статьи «Благонамеренные речи», «Напрасные опасения», «Насущные потребности литературы» , рецензии на произведения современных авторов (так называемые антинигилистические романы, сочинения сатириков-обличителей либерального толка, новые разновидности «натурализма»)

нацелены на то, чтобы обрушиваться на эти явления «с высоты общечеловеческого и своего личного достоинства» (С.Н. Кривенко). К произведениям «без тенденции» (романы Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, И.С. Тургенева, И.А. Гончарова) в основном обращались другие критики: Н.К. Михайловский, А.М. Скабичевский, М.К. Цебрикова. Народная тема в литературе интересует Щедрина как социолога, общественного деятеля и как писателя, анализирующего разные способы освещения и подхода к этой теме. Между повестями Д.В. Григоровича и рассказами Н.В. Успенского пролегает эпоха, но художественно тема крестьянства — ни в сентиментально-идиллическом, ни в грубо-обнаженном выражении — по его мнению, не является исчерпанной. Единственно правомерным в данное время признается жанр романа: «главным действующим лицом и главным типом» в нем явится «целая народная среда». Щедрин приводит в пример роман Ф.М. Решетникова «Где лучше?», который, при всех недостатках, доказал собой, что «русская простонародная жизнь дает достаточно материала для романа».

Критические выступления идеолога народнического направления Н.К. Михайловского (1842—1904) и его сподвижника (хотя и во многом самостоятельного) А.М. Скабичевского (1838—1910) подтвердили мысль H.H. Златовратского: «новое» в 70-е годы «заключается ... не в том, чтобы абсолютно не было известно ранее...» Учение Михайловского о «типах» и «степенях» развития личности и целых общественных формаций, опираясь на философию позитивизма, подводило к выводу о том, что «по типу» первобытный строй и современная крестьянская община выше превосходящего их в «степени», но ущемляющего личность цивилизованного общества. В переломную эпоху народ терзает осознание собственной «бесчестной слабости»; для дворян более значима не проблема «чести», а проблема «совести», поэтому и в литературе появляется группа «кающихся дворян». Иногда к ней причислялись писатели, в действительности не вполне отвечающие данной теоретической концепции, например Г.И. Успенский, переосмысленный критиком в духе стандартов, отвечающих его народнической доктрине.

Разночинцы, по мнению Михайловского, несут в себе идеальное сочетание «совести» и «чести»: их значимость — в «новой точке зрения, которая состояла в подчинении общих категорий цивилизации идее народа». Решительно разошелся критик с H.A. Добролюбовым и поддержавшими его народниками-современниками в оценке творчества И.С. Тургенева как «специалиста по части “уловления момента”, ... изобразителя “новых людей”». В тургеневских образах Михайловский увидел и оценил не исторические, а вечные типы — это гамлеты, донкихоты и «волевые» натуры, к которым принадлежат Инсаров и Базаров.

В 70-е годы написаны программные статьи Михайловского, раскрывающие «формулу прогресса», а также «Десница и шуйца Льва Толстого», «Вольница и подвижники»; с 1872 г. он вел в «Отечественных записках» литературно-общественные обозрения, имеющие форму «записок», «литературных заметок» и других маргинальных жанров, калейдоскопически отразивших в себе живую картину современности.

А.М. Скабичевский, в свою очередь, с полным основанием считал себя «семидесятником». Несмотря на известную ограниченность, связанную с ориентацией на народническую идеологию, его статьи о Г. Успенском и писателях-народниках, Л. Толстом, обобщающий цикл «Сорок лет русской критики», написанные в данный период, внесли свой вклад в развитие отечественной прогрессивной критики.

Некоторая упрощенность, антиисторизм характерны и для воззрений крупного критика 70-х годов Н.В. Шелгунова (1824—1891), активно выступавшего в журнале «Дело». Как и Щедрин, Шелгунов полагал, что литературное произведение всегда целенаправленно, «тенденциозно». Но в своем идейном и этическом максимализме критик не всегда отделял задачи творчества от тех, которые решает публицистика. Такой позицией заведомо предопределялась недооценка Пушкина и всей его «отжившей школы». По поводу драматургии А.Н. Островского Шелгунов, например, задавался вопросом: «Да хотел ли ... г. Островский сказать в своих сочинениях то, что сказал по поводу их Добролюбов в “Темном царстве”?» Характерны заглавия статей 70-х годов: «Бессилие творческой мысли», «Нехудожественный роман», «Двоедушие эстетического консерватизма», «Попытки русского сознания», «Философия застоя». В литературе и обществе Шелгунова по-настоящему привлекают романтические искания личности, ее бунт против общественных «основ». С «прогрессивным романтизмом» он соотносит и басенное творчество Крылова, и «Горе от ума» Грибоедова. Грибоедовская комедия вообще обретает в 70-е годы новую жизнь: появляются критический этюд И.А. Гончарова «Мильон терзаний», статьи М.В. Авдеева «Наше общество (1820—1870) в героях и героинях литературы», где Чацкому отведена немаловажная роль.