История рыжего демона
Шрифт:
Насолить демону! Рогнир собирался сделать то, что на его месте сделал бы всякий гном, подвернись ему удобный случай. Любая пакость демону — праздник на душе у гнома. Демоны очень непочтительно относятся к Маленькому народу; они всячески притесняют гномов и называют их «бурдюками с ихором». Само собой разумеется, гномы стараются платить демонам той же монетой.
Беда только в том, что в задуманном Рогниром деле было много всяких трудностей и неясностей. Подслушав разговор Аззи с Илит, он так и не смог понять хода интриги. Было совершенно очевидно, что Аззи что-то замышляет против Мефистофеля. Но что он собирается сделать? И что он уже сделал? Что послужило причиной вражды между этими двумя демонами? И
Он сидел на шляпке огромного мухомора — оранжевой, с яркими желтыми пятнами, — такой мухомор только гном мог съесть без риска отравиться. Рогнира, однако, не интересовали вкусовые качества этого мухомора. Он не ел, хотя челюсти его двигались непрерывно, словно он что-то жевал. Внимательный наблюдатель, наклонившись к коротышке гному, мог бы услышать, как вдохновенно он скрежещет зубами, и увидеть, как он мелко сучит своими маленькими толстыми ножками, переживая муки творчества.
— Рассказав об этом Фаусту, — бормотал Рогнир себе в бороду, — а потом еще и Мефистофелю, я здорово насолил Аззи. Но этого для настоящей мести мало. Я должен выдумать что-то еще… Ну конечно! Я должен попасть в Эмпиреи, где, я слышал, обитают светлые духи в своих хрустальных чертогах…
Едва Рогнир успел договорить, как, подхваченный ураганной силой сотворенного им заклинания, он уже летел куда-то — сам не зная куда…
Часть VII. ПАРИЖ
— Где мы находимся? — спросил Мак у Мефистофеля.
— В одном из трактиров Латинского квартала в Париже, — ответил демон. — Среди студентов я чувствую себя легко и свободно. Они — мои давние приятели. Из всего рода людского, населяющего подлунный мир, студенты, пожалуй, наиболее близки к чертям. А Париж, несомненно, заслуживает названия Города Дьявола. Я думаю, это вполне подходящее место для начала последнего акта нашей исторической драмы, Фауст.
Мак оглянулся кругом — они сидели за длинным, грубо сколоченным деревянным столом в просторном общем зале трактира. Рядом, за тем же столом, пировали молодые люди с длинными, до плеч, волосами, одетые в темные куртки, — студенты, догадался Мак. Они были увлечены разговором и не обращали ровно никакого внимания на соседей. Очевидно, только что между ними произошел какой-то спор — они говорили громко, временами помогая себе плавными, продуманными жестами; некоторые пожимали плечами и скептически усмехались.
Девушки-служанки торопливо пробегали из кухни в зал, неся полные подносы, и возвращались обратно на кухню с грудами грязных тарелок. На подносах стояли высокие стаканы с вином и тарелки с устрицами, щедро политыми красным соусом; сбоку лежали ломти хлеба.
В зале царил полумрак; лица пирующих за соседними столиками было невозможно разглядеть. Время от времени из дальнего угла раздавались взрывы грубого хохота, свист, улюлюканье, громкое пение — студенты наслаждались жизнью на свой лад. Они были молоды, и им казалось, что весь мир лежит у их ног. Они учились в Париже, городе роскоши и процветания, удовольствий и просвещения, молва о котором облетела весь мир. Головы студентов сладко кружились — не то от собственных школярских успехов, не то от выпитого вина.
— Какой нынче год и что здесь происходит? — тихо спросил Мак у Мефистофеля.
— Год 1789-й, — сказал Мефистофель. — В Париже, как и во всей Франции, весьма неспокойно. Пожар американской революции перекинулся на Европу. Простой люд готов восстать и свергнуть монархию.
— Весьма любопытная история, — сказал Мак. — Но удалось ли королю и королеве осуществить свои планы?
— Увы, — ответил демон. — История говорит, что в решающие моменты их ждала неудача. В итоге монаршую чету доставили обратно в Париж под конвоем солдат Республиканской гвардии. Вскоре после этого король и королева были публично казнены — они сложили свои головы на гильотине.
— Они, наверное, были очень плохими и сделали в своей жизни много зла, эти король и королева? — робко спросил Мак.
Мефистофель невесело усмехнулся:
— Они не были плохими. Каждый из них — просто дитя своего времени, своей страны. Их смерть не будет искуплением и не избавит страну от бед. Напротив — казнь королевской семьи вызовет возмущение во всем цивилизованном мире. Разразится жестокая война. Франция будет вынуждена в одиночку противостоять армиям всей Европы…
— Я полагаю, вы хотите, чтобы я спас короля и королеву.
— Вам самому предстоит решать, что вам делать, — сказал Мефистофель. — Но если вы их спасете, это будет выдающийся поступок.
— Так что же конкретно вы мне предлагаете?
— Как я уже сказал, побег назначен на сегодняшнюю ночь. Поодиночке, стараясь не привлекать внимания, король и королева выйдут из дворца и сядут в кареты, заранее приготовленные верными людьми. Однако уже в самом начале возникнет досадное препятствие. Мария-Антуанетта потратит слишком много времени на сборы, и в результате этой задержки экипажи отправятся на несколько часов позже назначенного срока. Герцог де Шуазель, стоящий во главе отряда преданных королю гусар, должен встретить их величества в лесу, в нескольких лье от Парижа. После нескольких часов тревожного ожидания герцог покинет свой пост, решив, что побег не удался. Это один из важнейших моментов.
— Есть и другие?
— Да, несколько. Когда кареты их величеств будут проезжать мимо деревни Сен-Менехольд, некто Друэ случайно увидит короля в окне экипажа и узнает его. Друэ тотчас же поднимет тревогу; в конце концов Людовик XVI будет взят под стражу. Вы видите, что это небольшое дорожное происшествие послужит причиной провала плана. Если кто-то сумеет отвлечь внимание Друэ…
— Я начинаю понимать, — сказал Мак.
— О, даже если предотвратить эту роковую оплошность не удастся, жизнь их величеств еще можно будет спасти, — продолжал Мефистофель. — Если мост в Вареннах будет свободен, королевская карета беспрепятственно проедет по нему. Путь в Бельгию будет открыт. Беда в том, что, по имеющимся сведениям, на мосту собралось множество экипажей, преградивших дорогу карете беглецов. Итак, судьба дает вам три случая, Фауст: опоздание Марии-Антуанетты, встреча с Друэ в Сен-Менехольде и вынужденная остановка на мосту в Вареннах. Изменив хотя бы один из них, вы измените историю. Вы готовы?