История, в части касающейся
Шрифт:
Незамеченным я подошёл к машине, сел в неё и двинулся назад в Москву. Я бросил машину у станции метро, оставив открытым окно со стороны водителя и ключи в замке зажигания. Если повезёт, то шпана угонит машину, покатается и бросит где-нибудь или будет поймана с поличным, тогда я им не завидую. Если не повезёт, тогда её просто найдут и вернут владельцу. И в том и в другом случае исход полностью устраивал меня.
Я пошёл прочь от внедорожника. Пройдя два квартала, сел на автобус. У меня на завтра была запланирована встреча ещё с одним человеком.
На этот раз это был чиновник из администрации
Он несколько раз менял партнёров, выходящих из игры по разным причинам, всё время при этом оставаясь в тени. Изменения в администрации не касались его ни коим образом, он всегда оставался на прежнем месте при любых перестановках и веяниях.
Владимир Маркович был вдовцом, в свои пятьдесят девять лет обладал исключительной памятью и прекрасной юридической и финансовой подготовкой. Дети: дочь и сын, трудились в финансовой сфере. Общался он с ними не слишком часто. Жил он в элитном доме. Имел ротвейлера, которого ежедневно выгуливал ранним утром и поздним вечером. Образ жизни Готлиб вёл замкнутый, практически ни с кем не общаясь, если только общение не диктовалось "производственной" необходимостью.
Мне не совсем были понятны его мотивы. Если он старался для детей, то это было не особенно заметно. Если для себя, то это тоже как-то не вязалось с тем образом жизни, который он вёл. Должны были быть движущие причины. Азарт, жадность, тайные страсти . . . Была ещё одна причина на мой взгляд. Если нет естественных побуждающих причин, то должны быть искусственные.
Когда я изучал его, поначалу не придал значения этим маленьким несоответствиям, поглощённый делом генерала. Теперь, когда мысленно начал просматривать все данные по Готлибу, в голове стали всплывать всё новые и новые вопросы. У меня даже ладони зачесались. Я решил немного оттянуть нашу встречу и ещё раз изучить данные, на этот раз более внимательно.
Говоря об искуственных причинах тех или иных поступков или деятельности, особенно нелегальной, я имею в виду приказ. Основание для приказа может быть разное. Например,
чисто административное. Это когда начальник отдаёт приказ подчинённому. А бывает вынужденное, когда человека на чём-то прихватили и угрозами заставляют делать то, что необходимо для заинтересованной стороны, это — шантаж. В том и другом случае дело заслуживало того, чтобы взглянуть на всё ещё раз.
Я погрузился в изучение перепетий жизни Готлиба. В голове постоянно крутилась мысль о том, что за всем этим были видны уши спецслужбы. Какой? Когда? Ответ на эти вопросы я нашёл в одной из его поездок за рубеж около двадцати лет назад.
Это был туристический тур по ряду стран. Владимир Маркович с супругой наслаждались поездкой. В белокаменном Дубровнике к ним подошёл один неприметный мужчина лет сорока. Он распожил к себе путешествующую пару приятностью обхождения.
Дальше всё было по откатанной схеме вербовки. Я поинтересовался кто же был тот обоятельный человек. Совершенно "случайно" оказалось, что мужчина был агентом американской разведки. Я усмехнулся, должно быть, Джеймс Бонд собственной персоной. Моя
Готлиб дал согласие сотрудничать, это было совсем нетрудно, ведь взамен денег, которые ему давали, ничего пока не требовали. Более того, ему помогали двигаться по служебной лестнице. Наконец, от него стали требовать оказывать определённые услуги.
Ничего такого, что описано в детективных романах. Владимир Маркович не карабкался по крышам, не открывал булавкой сейфы и не крал оттуда схемы устройства подводной лодки на электрическом приводе времён второй мировой войны или планы звёздных войн.
Владимир Маркович встречался с определёнными людьми и делал замечания, давал дружеские советы и оказывал дружескую безвозмездную помощь, особенно в размещении денежных средств в различных зарубежных банках. Проще говоря, Готлиб был агентом влияния и человеком, который заманивал в сети разведки новые жертвы и готовил их для дальнейшей вербовки. Постепенно масштабы деятельности увеличивались, круг знакомых Владимира Марковича стремительно рос, с ним росло его влияние в структурах власти.
Всё было хорошо и безоблачно, пока в один момент Готлиб не решил, что может самостоятельно определять что хорошо, а что плохо для него и для его государства. Именно так, на какое-то время ему стало чудиться, что он стал государственным мужем, и от него теперь зависят жизни и счастье смердов и стрельцов. Ему быстро напомнили об обязательствах, данных иностранной разведке. Владимир Маркович испугался, но потом решил вести двойную игру, опираясь на свои связи в ФСБ.
Реакция последовала незамедлительно. Любимая супруга Готлиба Майя Ароновна внезапно скончалась от ураганного отёка лёгких. Горе несчастного было безмерно.
Пока вдовец был в трауре, Владимира Марковича навестил один пожилой мужчина по имени Виниамин Яковлевич Аронсон и сообщил горевавшему о том, что его помнят и любят за рубежом, сочувствуют его горю и напоминают, что у него есть двое прекрасных детей, нуждающихся в отцовской заботе. Если, не дай Бог, с ними тоже случится несчастный случай, это будет воистину жестоким ударом.
Готлиб прекрасно понял, что от него требовали и кто требовал. Так же он понял, что надеятся ему не на кого. Его предали. Оказалось, что его знакомые в службе контрразведки "дружат" с теми же людьми, что и он сам.
Я откладывал в сторону имена и лица, делая для себя небольшие пометки. Объём собранной информации рос, как снежный ком.
Наступило утро. Я продолжал изучать материалы дела.
Я связался с Галицким и доложил ему о новых обстоятельствах дела. Викторович внимательно выслушал.
— Что предлагаешь? — спросил он после недолгого молчания.
— Оставить план без изменения в отношении Готлиба. Он является на текущий момент ключевой фигурой в большой игре. К тому же заниматься всем этим — не совсем наш профиль.
— Именно. Помимо всего прочего это потребует привлечения к делу всех наших сил, а этого мы позволить себе пока не можем, — продолжил мою мысль Викторович. — Составь докладную записку, посмотрим что можно сделать.
— Есть, — ответил я и отключился.