Истребитель полицейских (Ненавидящий полицейских)
Шрифт:
— Что случилось, Вирджиния?
Женщина выпрямилась в полный рост для того, чтобы говорить в стабильно закрепленный микрофон, висящий на крепком стальном стержне в нескольких дюймах от ее лица, отчасти потому, что все смотрели на нее, и она вдруг почувствовала, что стоит ссутулившись. В комнате стояла мертвая тишина. Ни малейшего движения воздуха. За яркими прожекторами сидели детективы.
— Мы поспорили, — вздохнула она.
— Вы нам можете рассказать об этом?
— Мы начали ссориться с утра, как только встали. Жара. В квартире было очень… очень жарко. С самого утра.
— Продолжайте.
— Он начал придираться с апельсиновым соком. Сказал, что апельсиновый сок недостаточно холодный. Я сказала, что всю ночь держала его в леднике, так что не моя вина, если он нагрелся. Мы в Дайамондбэке небогаты, сэр. У нас в Дайамондбэке нет холодильников, а в такую жару лед тает очень быстро. Ну и он все жаловался, что сок не такой, как надо.
— Вы были замужем за этим человеком?
— Нет, сэр.
— Сколько времени вы прожили вместе?
— Семь лет, сэр.
— Продолжайте.
— Он сказал, что пойдет завтракать в кафе, а я сказала, чтобы он не ходил, потому что глупо тратить деньги зря. Он остался, но все время, пока ел, жаловался на сок. И так весь день.
— Вы имеете в виду сок?
— Нет, еще всякое. Не помню что. Он смотрел по телевизору бейсбол и пил пиво и весь день ко всему придирался. Он был в одних трусах из-за жары. Я сама была почти раздета.
— Дальше.
— Мы ужинали поздно — так, всякие холодные остатки. Он все время ко мне придирался. Не хотел ложиться спать в спальне, хотел спать в кухне на полу. Я сказала, это глупо, пусть даже в спальне очень жарко. Он ударил меня.
— Как ударил?
— Ударил по лицу. Подбил мне глаз. Я сказала ему: не трогай меня, а то я тебя вышвырну из окна. Он засмеялся, положил одеяло на пол в кухне возле окна и включил радио, а я пошла спать в спальню.
— Да, Вирджиния, говорите.
— Я не могла спать из-за жары. И он включил радио на всю катушку. Я пошла в кухню, чтобы попросить его сделать немножко потише, а он сказал, чтобы я шла спать. Я пошла в ванную, умылась и там увидела топор.
— Где лежал топор?
— Он держал инструменты на полке в ванной: гаечные ключи, молоток, и там был топор. Я решила выйти и опять сказать ему, чтобы он приглушил радио, потому что было очень жарко, а радио говорило очень громко, и я хотела немножко поспать. Но я не хотела, чтобы он опять меня ударил, и взяла топор для защиты, если он снова разозлится.
— И что вы сделали?
— Я вошла в кухню и держала топор. Он встал с полу, сидел на стуле у окна и слушал радио. Он сидел ко мне спиной.
— Да.
— Я подошла к нему, и он не обернулся, и я ничего ему не сказала.
— Что вы сделали?
— Я ударила его топором.
— Куда?
— По голове и по шее.
— Сколько раз?
— Не помню точно. Я все била его.
— А потом что?
— Он упал со стула, а я выронила топор и пошла к мистеру Аланосу, он наш сосед, сказала ему, что ударила мужа топором. Он мне не поверил. Он зашел к нам, а потом вызвал полицию, и пришел офицер.
— Вы знаете, что вашего мужа отвезли в больницу?
— Да.
— Вы знаете что-нибудь о его состоянии?
— Мне сказали,
— Следующее дело, — проговорил начальник детективов.
— Она убила его, — прошептал Буш. От волнения его голос звучал странно. Карелла кивнул.
— Маджеста, номер один, — сказал начальник детективов. — Бронкин, Дэвид, 27 лет. Имеется заявление, что он разбил прошлым вечером в 10 часов 24 минуты уличный фонарь на углу Уивер и 69-й Северной улицы. Электрическая компания тут же поставила полицию в известность, а потом сообщили о том, что разбит другой фонарь недалеко от первого, затем поступило сообщение о стрельбе из пистолета. Полисмен арестовал Бронкина на углу Диксен и 69-й Северной. Бронкин был пьян и шел по улице, стреляя по фонарям. Как все было, Дэйв?
— Я Дэйв только для друзей, — сказал Бронкин.
— Так как же?
— Чего вы от меня хотите? Я перебрал и разбил пару фонарей. Я заплачу за эти чертовы фонари.
— Что вы делали с пистолетом?
— Вы знаете, что я делал. Стрелял по фонарям.
— Вы собирались именно стрелять по фонарям?
— Ага. Слушайте, я не обязан ничего вам говорить. Мне нужен адвокат.
— Вам придется еще много беседовать с адвокатом.
— Не буду отвечать ни на какие вопросы, пока не будет адвоката.
— Какие вопросы? Мы пытаемся понять, что заставило вас сделать такую глупость: бродить и стрелять по фонарям.
— Я выпил. Какого черта, вы что, никогда не были пьяны?
— Когда я пьян, я не стреляю по фонарям, — сказал начальник.
— Ну а я стреляю.
— Теперь насчет пистолета.
— Так я и знал, что рано или поздно вы до этого дойдете.
— Он ваш?
— Конечно, мой.
— Где вы его взяли?
— Брат прислал.
— А где ваш брат?
— В Корее.
— У вас есть разрешение на пистолет?
— Это подарок.
— Пусть даже вы его сами сделали! У вас есть разрешение?
— Нет.
— Тогда почему вы решили, что можете с ним разгуливать.
— Просто решил. Куча народу носит пистолеты. Какого дьявола вы меня забрали? Я только разбил пару фонарей. Почему вы не занимаетесь гадами, которые стреляют в людей?
— Откуда нам знать, что вы не один из них, Бронкин?
— Да, конечно. Может быть, я Джек Потрошитель.
— Может, и нет. Но может быть, вы вышли с 45-калиберным пистолетом, не только чтобы пострелять по фонарям.
— Ага. Я собирался застрелить мэра.
— 45-й калибр, — шепнул Карелла Бушу.
— Да, — сказал Буш. Он уже встал со своего места и шел назад, где сидел начальник детективов.
— Ну хорошо, умник, — сказал начальник, — вы нарушили закон, знаете, что это означает?
— Нет, а что это означает — умник?
— Еще узнаете, — сказал начальник. — Следующее дело.
Остановившись рядом, Буш сказал:
— Шеф, мы бы хотели еще допросить этого человека.
— Давайте, — ответил начальник. — Хиллсайд, номер один, Мэтсон Питер, 45 лет…