Истребители

Зимин Георгий Васильевич

Мы много и с радостью летали, сначала днем, позже — ночью, много стреляли по наземным и воздушным целям, бомбили с пикирования и с бреющего полета. В летний день за два вылета на каждого летчика приходилось от четырех до шести стрельб. Подобная практика позволяла ускоренно вводить в строй молодой летный состав. Этого требовала напряженная обстановка на Дальнем Востоке.

Менее чем через год я был назначен командиром звена. А в 1937 году, когда командир отряда Алексей Шолохов был переведен в другую часть, мне доверили исполнение обязанностей командира отряда. Начало моей работы в этой должности было связано с одним драматичным

событием.

Обстановка у границы усложнялась. Японские самолеты то и дело совершали полеты у самой границы, а зачастую и нарушали ее. Все это носило разведывательно-провокационный характер, и мы постоянно жили в напряженном ожидании. Дежурили отрядами. Одно звено всегда находилось в готовности к немедленному вылету. Летчики сидели в машинах. От аэродрома граница была всего в шести километрах.

В тот памятный день дежурил наш отряд. В готовности номер один находилось мое бывшее звено — звено Павла Шишкарева. Получаем оповещение от постов ВНОС, что японский самолет нарушил границу севернее Уссури и углубляется на нашу территорию. Погода осенняя: сплошная низкая облачность на высоте 200 метров, день серый, видимость как в сумерках.

Даю ракету для взлета дежурного звена. Через две минуты оно в воздухе. Дальнейшее я узнал из доклада Павла Шишкарева после посадки.

Самолет-нарушитель шел курсом на юг под самой кромкой облаков и временами скрывался в белесой мгле. Как докладывал командир звена, он увидел самолет необычной, незнакомой конфигурации с красными кругами на фюзеляже и на крыльях. Красный круг — символ восходящего солнца — эмблема японских ВВС. Поэтому Шишкарев приказал своим ведомым идти сзади и ниже, а сам сблизился с самолетом-нарушителем и с дистанции [15] 100 метров открыл огонь из всех четырех пулеметов, но, когда проскочил над атакованным им самолетом, ясно увидел на его плоскостях звезды. Между тем самолет задымил, пошел со снижением и произвел посадку на озере Ханко.

Мой бывший командир был настолько обескуражен, что поначалу никак не мог связно доложить о происшествии. Он и в обычной обстановке заикался, а после такой стрессовой ситуации вообще не мог произнести ни слова, И первыми словами, которые он выдохнул, были:

— Сбил свой самолет...

Это, как выяснилось, был гидросамолет пограничных войск. Таких машин никто из наших летчиков никогда не видел. Самолет вылетел из-под Хабаровска о комбригом погранвойск на борту. Из-за плохой погоды летчик потерял ориентировку, ушел в сторону границы, но потом, восстановив ориентировку, снова вышел на Уссури, где его и приняли наблюдатели поста ВНОС за нарушителя. Машина получила множество пробоин, был выведен из строя двигатель, комбриг и бортмеханик получили ранения.

Павлу Шишкареву грозил трибунал. Летчики звена утверждали, что они тоже ясно видели красный круг. Тогда по нашему настоянию дознаватель провел следственный эксперимент. В такую же погоду (только уже на земле) пригнали другой самолет-амфибию и стали рассматривать его с расстояния 100 метров. Все ясно увидели красный круг! Оказалось, что этот зрительный эффект вызывала обрамляющая звезду черная кайма, которая, кстати говоря, была и на других наших самолетах.

Павел Шишкарев был оправдан. Приказом Наркома обороны СССР впредь было запрещено на самолетах обрамлять каймой звезды.

В 1936–1937 годах на вооружение ВВС Японии поступили новые самолеты с повышенной дальностью

полета, скоростью и огневой мощью. Одномоторный истребитель И-95 имел скорость 330–350 километров в час, а истребитель И-96 и того больше — под 400 километров в час. Это намного перекрывало возможности нашего И-5. Японские истребители отличались хорошей маневренностью. И-96 предназначался в основном для сопровождения бомбардировщиков. Мы внимательно следили за этими самолетами, поскольку появились они в Маньчжурии, в тех японских авиационных частях, которые располагались непосредственно против наших ВВС в Приморье. [16]

Но и мы к тому времени существенно усилились. В 1937 году мы получили новые самолеты И-15 и быстро закончили переучивание. Самолет был хороший, по своим летно-тактическим данным он намного превосходил И-5, и это, конечно, поднимало настроение летчиков.

В начале 1938 года 31-я отдельная авиационная истребительная эскадрилья была переформирована в полк, а отряды — в эскадрильи. В каждой было по 15 самолетов.

Я был назначен заместителем командира эскадрильи к старшему лейтенанту Николаю Ивановичу Бочарову. Тогда же стали поступать новые самолеты И-15бис. Это была модификация хорошо известного нам биплана И-15 (все машины этих модификаций и последующей — И-153 — были созданы в конструкторском бюро Поликарпова).

Переучивание на «бисах» шло быстро потому, что машина, в принципе, была знакомая, и потому, что уровень летной и боевой подготовки в полку был уже довольно высоким. В ту пору налет на каждого летчика в год составлял 150–160 часов. Это немало, особенно в тех частях, где учения, занятия и тренировочные полеты проводятся тактически грамотно.

В нашей подготовке многое коренным образом изменилось с назначением на должность командующего ВВС Приморской группы комбрига П. В. Рычагова. Он был молод, энергичен, прекрасно летал и имел богатый опыт боев в республиканской Испании и в Китае. По его указаниям стали проводиться групповые массовые учебные бои, в которых одновременно участвовало 100 и более самолетов. Обычно после первых же атак боевой порядок сторон нарушался, и в дальнейшем бой вели отдельные экипажи и звенья в очень сложной воздушной обстановке.

Такая ситуация была максимально приближена к реальным боевым условиям того времени.

В ходе учений ВВС в масштабах Приморья, как правило, предусматривалось большое количество перебазирований на новые оперативные и запасные аэродромы, маневр частями. Это давало серьезную практику летному составу и помогало хорошо изучить аэродромную сеть своего театра боевых действий. Впоследствии опыт событий в районе озера Хасан и на реке Халхин-Гол подтвердил правильность такой методики обучения.

Но время Халхин-Гола в 1938 году еще не пришло. [17]

Надвигались события на озере Хасан. Японцы стянули в этот район крупную группировку войск и начали провокации.

Наша эскадрилья перебазировалась в район озера Хасан на аэродром Барабаш. Туда же были перемещены еще четыре авиационные эскадрильи. На маленьком полевом аэродроме, с двух сторон зажатом горами, находились 75 самолетов. С одной стороны горы поднимались круто, с другой — более полого: там протекала узкая горная речка. Машины стояли впритык вдоль горы по всей длине взлетно-посадочной полосы. Рассредоточить машины было негде. Взлетно-посадочная полоса, зажатая горами, по сути, и была аэродромом.