Итальянская комедия Возрождения
Шрифт:
Джулио. Так же, а то и лучше, если б можно было лучше; и почел бы себя обязанным, коль скоро не потрафил бы ей, поправлять дело до тех пор, покуда бы она не призналась, что довольна.
Ринуччо. Рассказывайте дальше, вместо того чтобы болтать почем зря.
Аньола. Они стали разговаривать о том о сем, как оно обычно бывает, я же сидела позади них и слышала весь разговор.
Ринуччо. А обо мне они говорили?
Аньола. Вовсе нет. Слово за слово, мадонна Анфрозина, ваша матушка, поведала хозяйке, как сильно в нее влюблен
Ринуччо. Мессер Амброджо влюблен? В кого?
Аньола. В мадонну Анфрозину, вашу матушку.
Ринуччо. Неужели Господь допустил такое?
Аньола. Выходит, допустил, коли так оно и есть, и все святые тоже.
Джулио. Не удивительно, что каждое утро и каждый вечер он часа по два прогуливается от своей двери до вашей; я-то думал, для моциону, а он, оказывается, разом и за мясом приглядывает, и за кошкой. Ай да старый хрыч!
Ринуччо. Ха-ха-ха! Вот умора! Любовь закона не знает, годов не считает. Видали мартовского кота? Спятил, да и только! Но рассказывайте дальше, сделайте милость.
Аньола. Она сказала, что он не раз подсылал к ней эту ханжу мадонну Вердиану, которая ходит по церквам, молитвы творит и вечно с кем-то шушукается.
Джулио. Подсылал? Мадонну Вердиану?
Аньола. Ее самую, пустосвятку несчастную.
Ринуччо. А я-то хорош: четыре месяца, как влюблен в его жену, и за это время не сумел с нею сделать то, что, быть может, в более краткий срок сделал он с моей матерью!
Джулио. И впрямь, эти старики столь же превосходят нас хитроумием, сколь мы их — силою.
Аньола. Ему бы силушку под стать хитроумию. Будь она у него, он бы собственную жену удовольствовал. Неужто она может не нравиться? От добра добра не ищут.
Ринуччо. Черт возьми! Седина в бороду, а бес в ребро.
Джулио. Пресытился человек — что тут еще сказать?
Аньола. Да разве ж это хорошо, что мадонна Вердиана с ее святым видом пособляет в подобных делишках старичью, которому пора бы уж угомониться и о душе думать, носит им весточки друг от друга? А кто поклоны в церквах бьет — не она, что ли?
Джулио. С такими, как она, держи ухо востро.
Аньола. По мне, мадонна Вердиана совершает большой грех: вот ежели бы она молоденькой какой передала пару слов от юноши вроде вас, тут бы никому вреда не было.
Джулио. Напротив, великая даже польза, ибо она совершила бы богоугодное дело, да и старичье осталось бы на бобах.
Аньола. Не надо мне ихних бобов! Я скорее соглашусь с голоду помереть, чем подобные поручения выполнять, упаси меня Бог! Из сострадания к какому-нибудь молодому человеку или к несчастной женщине молоденькой, чтобы не отчаивалась, все бы сделала, скажу я вам; а в дурном деле — я не помощница!
Джулио. О, сразу видно, что у вас добрые намерения!
Ринуччо. Досказывайте про любовные шашни старого хрыча.
Аньола. Когда хозяйка все это услышала, она рассердилась. Долго они толковали и под конец придумали дать старику то, чего он хочет.
Ринуччо. Веселая история — за последнее время не упомню ничего похожего.
Аньола. Они рассудили, что, ежели мадонна Оретта закатит старику скандал и пожалуется на него своим братьям, тот от всего быстренько отопрется и братья ей не поверят, поскольку, не зная такого за мессером Амброджо, подумают, будто мадонна Оретта попросту ревнует; а потому, прежде как измена откроется, надобно все предусмотреть, чтобы ему не отпереться.
Ринуччо. Разумно.
Аньола. Для этого они порешили, что мадонна Анфрозина ответит старикану и хорошенько его обнадежит, передав, что не прочь побыть с ним, как только представится удобный случай.
Джулио. Вот и верь после этого женским обещаниям!
Аньола. И что в подходящую минутку, когда вас обоих не будет дома, она пошлет за мессером Амброджо и уложит его в вашей комнате внизу, а перед этим предупредит обо всем мадонну Оретту и отправит ей ваше платье, чтобы она переоделась мужчиной, в таком виде прошмыгнула в ваш дом и в полной темноте вошла бы в комнату, где находится ее муженек; когда же она пробудет с ним изрядное время, то откроет ему, кто она, и выскажет все, что пожелает и чего он заслуживает; таким образом, он не сможет отпереться и столковаться с ее братьями, она вышибет дурь у него из головы, застыдив и оконфузив сперва сама, а потом в присутствии вашей матушки, мадонны Анфрозины, которая прибежит на шум.
Ринуччо. Ну и ну! Давненько не приходилось слышать о такой хитроумной ловушке.
Джулио. Воистину, женщины хитрее самого черта.
Аньола. На том они и порешили. Ой, вон идет одна женщина, мне надобно с ней поговорить. Прощайте.
Ринуччо. Мадонна Аньола, подождите.
Джулио. Как бы не так! Очень мы ей нужны — ишь несется!
Ринуччо. Что скажете на все это, мессер Джулио? Как по-вашему — нет ли для меня в этом деле хорошей стороны?
Джулио. Для вас это превосходно со всех сторон, и думаю, вам представляется случай, который сделает вас счастливым. Будь я на вашем месте и умирай, как вы, от любви, я бы сразу почел себя счастливым.
Ринуччо. О брат мой, скажите, дорогой, как бы вы поступили в подобных обстоятельствах?
Джулио. Скажу. Но сначала догоните эту служанку и узнайте, не хочет ли она сказать вам кое-что с глазу на глаз, ибо поспешный ее уход кажется мне подозрительным.
Ринуччо. Вы находите?
Джулио. Я в этом уверен.
Ринуччо. А где я вас потом найду?
Джулио. В этой церкви: мне нужно кое-что сказать одному человеку, который ждет меня там.
Ринуччо. Дождитесь меня, сделайте милость.
Джулио. Вы меня легко найдете — не в церкви, так дома или где-нибудь поблизости.
Ринуччо. Без вас бы я пропал!
Джулио. Идите же. Мне не терпится рассказать все Джорджетто и поглядеть, не удастся ли ему — ведь он чертовски хитер — извлечь из этого дела какой-нибудь прок для меня.