Итальянский след
Шрифт:
– Какой еще ориентации? – Чувствовалось, что Величковский не столько возражает, сколько тянет время: ему нужно было определиться, сообразить, в какую историю попал и чем ему все это грозит. – Я ничего не знаю! – вдруг тонко выкрикнул он. – И не надо меня дурить!
– Дуркуешь?
– Ничего я не дуркую! Очень мне надо – дурковать! – Величковский нащупал позицию, на которой, как ему казалось, он может продержаться, – не говорить ничего конкретного, все отрицать, ничего не понимать, и тогда, глядишь, удастся вывернуться.
Но он не знал Пафнутьева.
И
Оба они некоторое время молчали, рассматривая своего гостя. Потом Пафнутьев тяжело вздохнул, выбрал из пачки снимков два, потом взял два снимка, сделанных у мусорных ящиков и в квартире Юшковой, и попарно положил перед Величковским.
– Вот на этих снимках ты собственной рукой написал имена и фамилии красавиц. А вот на этих – те же красавицы лежат совершенно неживые.
– А я при чем?
– Ты их привез в город?
– Сами напросились. Они каждый раз просятся. В очередь становятся, чтоб я их сюда привез.
– Эти двое своей очереди уже дождались, да?
– А я при чем?
– Давай договоримся… Я задаю вопрос, а ты быстро, не раздумывая, отвечаешь. Короткий вопрос и тут же короткий ответ. Поехали?
– Ну.
– Где Юшкова?
– Не знаю, – прозвучала, все-таки прозвучала чуть заметная заминка в ответе Величковского, он словно бы и собирался ответить быстро, но что-то его остановило.
– Повторяю: где Юшкова? – сказал Пафнутьев с тем же выражением.
– Я могу, конечно, ошибиться…
– Прошу!
– Мне кажется, она в Италии.
– Север Италии?
– Да, скорее всего. А вы откуда знаете?
– Твой Игорь оттуда звонил?
– Да.
– Зачем?
– Интересовался…
– Чем?
– Как идет ремонт.
– Хотел убедиться, что ты на свободе?
– А где же мне быть? – искренне удивился Величковский, в очередной раз озадачив Пафнутьева и Худолея непробиваемым своим простодушием.
– Ну, что ж, все ясно. Поедем в Пятихатки.
– Зачем?
– У этих женщин есть родители, братья, сестры, друзья, женихи… У них будут к тебе вопросы, думаю, много вопросов. Называется – очная ставка.
– Не хочу, – капризно сказал Величковский. – У меня здесь еще много работы.
– Надо, Дима, надо. Конечно, мы можем и подождать, отложить…
– Я согласен.
– На что?
– Привести в порядок ваш туалет.
– Это уже кое-что, – заметил Худолей. – Но маловато.
– Бесплатно! – оскорбленно воскликнул Величковский.
– Кому сдавал девиц? – спросил Пафнутьев, усаживаясь за стол.
– Никому не сдавал. Сам иногда пользовался.
– Привозил, а дальше?
– А дальше их проблемы.
– А Игорь?
– Что Игорь?
– Дуркуешь?
– Я?!
– Старик, – Пафнутьев помолчал, перебирая снимки, потом сложил их стопкой, снова сунул в ящик. Все это он проделал медленно, аккуратно, видя, с каким ужасом смотрит на него Величковский. – Снимки, которые мы изъяли в твоей квартире, теперь в уголовном деле о двух убийствах. Вот этот товарищ, – Пафнутьев кивнул в сторону Худолея, – самый сильный
– Мне надо заканчивать ремонт квартиры. Я Игорю обещал. А про остальное ничего не знаю. И знать не хочу.
– На тебе два убийства.
– Какие?!
– Показать? – Пафнутьев постучал пальцем по столу, в который он только что сунул пачку снимков.
– Не надо.
– Кому сдавал девочек?
– Пахомовой.
– Где-то я уже слышал эту фамилию. – Пафнутьев обернулся к Худолею. – У нее есть муж?
– Застрелили несколько лет назад. Была какая-то разборка.
– Средь бела дня? – спросил Пафнутьев.
– Да, из обреза.
– Валя, ты понял, о ком идет речь? – спросил Пафнутьев.
– А как же, Паша… Сразу все понял. Давненько мы с ней не встречались… Изменилась, наверное, похорошела.
– Старая кошелка! – обронил Величковский.
– После таких красавиц тебе любая кошелкой покажется. – Пафнутьев взял величковскую сумку, молча поднес к столу и вытряхнул все содержимое. На стол вывалились блокнотик, кошелек, авторучка, темные очки, коробочка с ваксой, какие-то таблетки, паспорт.
– Денег все равно не найдете, – проворчал Величковский.
– Доберемся и до денег, – ответил Пафнутьев. – До хороших денег доберемся, а, Валя? Как ты думаешь?
– Если дело дошло до трупов, появятся и деньги, – мрачно сказал Худолей.
Увели Величковского, ушел на разведку Худолей – чем сейчас занимается Пахомова, где живет, с кем общается. Пафнутьев остался в кабинете один. Он сложил стопкой бумаги, скопившиеся после разговора с Величковским, – его показания, адреса, имена, обстоятельства появления в городе девочек из далеких Пятихаток, все рассовал по конвертам и как бы освободил стол для мыслей новых, свежих и дерзких.
Но не было у него ни новых мыслей, ни тем более дерзких. Какая-то унылость навалилась, и за ней стояли не отчаянные поступки, не решительные действия, за ней стояла вдруг открывшаяся перед ним громадная работа, которую нужно было проделать быстро, четко, не теряя ни минуты и никому не давая ни минуты на раздумья, колебания.
Пафнутьев подошел к окну, через которое совсем недавно так отчаянно сиганул Величковский, сиганул, не зная, зачем, с какой целью, будто в другой, соседний мир прыгнул, где все его девочки живы и здоровы, все с теми же порочно-податливыми взглядами и, простите, обильными ляжками – видимо, питались в своих Пятихатках картошкой, макаронами, украинским салом и прочими вещами, которые делают человека если и не соблазнительным, то упитанным.