Итан Рокотански
Шрифт:
— Topo inglese!(Английская мышь! — итал. яз.) зарычал он и врезал Рокки по лицу. — Como osi presentarti qui?(Что ты делаешь здесь?)
Кудрявый боец резко ткнул итальянца в живот стволом пулемета. Когда тот мгновенно скорчился, вскочил и с замахом врезал снова, уже по челюсти. Потерявший сознание итальянец рухнул в пыль, задев ногой какую-то вазу с цветком. Та, упав, разбилась, рассыпав землю на голову врагу.
— Я из НРГ, — выдохнул Рокки, потирая место, куда ударил его итальянец. — Не знаю, о каком инглише
Рокки затащил итальянца в ближайшее помещение и закрыл дверь. Однако отправиться дальше разведчик не успел. Шум раздавался из того дома, откуда вышел итальянец. Боец взял пулемет поудобнее и подошел ближе. Окна были занавешены. Дверь приоткрыта. Разведчик медленно вошел в дом.
Иногда человеческая жестокость не знает границ, ровно также, как человеческое скотство. Война же такие вещи оголяет еще сильнее, показывая их в полной свой силе, пускай удивительными на той же войне, они, пожалуй, не были.
С десяток девушек находились внутри. Полностью голые, в цепях, грязные, зрелые и молодые, они жались друг к другу, испуганными глазами смотря на вошедшего кудрявого парня с пулеметом. Рокки выдохнул, выпустив воздух через нос. Эти скоты насиловали женщин, заковав их в железо. И что делать? Им некуда бежать. Не сейчас.
— Hey(Эй — англ. яз.)... — сказал Рокки, пытаясь вспомнить английский. — I come back you(Я возвращаюсь к вам).
— Вы русский? — неожиданно прошептала одна из девушек.
— Что?
— Вы русский? — говорившая попыталась прикрыть грудь руками, сведя бедра.
— Да, — ответил разведчик, изумленный русской речью. — А вы?
— Белоруска. Мы все здесь из НРГ.
Рокки почувствовал, как ярость начинает леденеть в нем.
— Как вы сюда попали?
— Это долгая история, — одна из женщин посмотрела в занавешенное окно. Глаза у нее были пустые и безумные одновременно. — И, наверное, это уже неважно. В Италии слабое сопротивление, чтобы освободить нас. Этот кошмар будет длиться вечно.
— Вам нужно уходить отсюда, — сказала женщина, сидевшая ближе всего к разведчику. — Они могут прийти в любой момент.
— Итальянцы?
— Да.
Рокки сжал зубы.
— Я не могу вас здесь оставить.
— Но освободить тоже не можете. Тогда они поймут неладное и отправят поисковые отряды.
— В любом случае, — сказала та, что была с пустыми глазами, — нам не убежать отсюда.
Наступила тишина.
— Я вернусь за вами, — сказал Рокки. — Обещаю.
Девушка, которая заговорила с ним первая, улыбнулась.
— Мы верим. Как вас зовут?
— Рокки.
Она кивнула.
— Хорошо, Рокки. Уверена, долго ждать не придется.
***
— Хорнет.
— Чего?
— Просто хотел сказать, что если ни черта не выйдет, то я рад, что служил с тобой.
— Заткнись, Штиль. Все у нас выйдет, — голос напарника из рации был чистым и почти без помех. — Настройся на успех. Представь голову Мейгбуна отдельно от тела.
— Да. Да, было бы славно.
Я замолчал. Мысли, несмотря на то, что я всячески старался
Вид на резиденцию Мейгбуна открывался отличный. Одну из дорог, ведущую в гору, по которой можно было также спуститься и в город, тоже было видно хорошо. Отличный снайперский простор открывался отсюда, из тени деревьев и грубых холмов. Я очень надеялся, что итальянцы не смогут меня здесь найти, по-крайней мере, хотя бы какое-то время. Хорнет расположился на другой стороне от резиденции, в укрытии схожем моему. Какую бы дорогу не выбрал Мейгбун, если какую-нибудь из дорог он все же решит выбрать, мы имели над каждой контроль. Другое дело, хватит ли точности и времени попасть в него... Но выбора не было. Мы были обязаны это сделать.
День, несмотря на хмурое утро, оказался солнечный. Не оглядываясь на то, что на улице стояло лето, складывалось ощущение, что сейчас была холодная зима. Дело было не в температуре или осадках — дело было в небе. Случается так, что зимой на небе нет ни единого облачка, оно яркое-яркое и синее, настолько, что окружающее пространство превосходно видно и без снайперского прицела. Сейчас была именно такая погода. Только было тепло и зелено.
Взрыв, несмотря на то, что мы ожидали его по часам, случился все равно неожиданно. Рвануло так, что столпы дыма поднялись, по меньшей мере, на километр вверх. С моей позиции было видно горящий итальянский арсенал и бушующее пламя на его останках. Тут же заорали повыпрыгивавшие неизвестно откуда итальянцы. Улицы в миг стали бурнооживленными. Гражданские и военные вперемешку столпились вместе, смотря в сторону взрыва. Несколько машин с солдатами действительно отправились в центр города, на место происшествия.
— Хорошо рвануло, — хрипнуло радио голосом Хорнета.
— Хорошо.
— Мейгбуна не вижу. Ни на веранде, ни в окнах, нигде. Ты?
— Также. Хотя...
— Что?
— Поздно.
— Что?!
— Прошел быстро в окне вглубь дома. Может быть, собирается уезжать.
— Будем наготове, Штиль. Сейчас должны остальные подключиться.
Рокки не замедлил себя ждать. Пусть пулеметная очередь достаточно глухо доносилась досюда, мы помнили о том, что члены отряда были от нас относительно недалеко. Через минуту непрерывного огня она заглохла. Раздались крики итальянцев, которых почти не было слышно, а затем одиночные выстрелы снайперских винтовок. Я посмотрел в сторону, откуда они звучали. Синее небо, высокие деревья. Где-то среди них лежал Хорнет. Мейгбун не выезжал.
— Нужно идти туда, Штиль.
— Тогда выдвигаемся, — я выдохнул, чувствуя, как руки начинает сводить от напряжения. — Но, Хорнет.
— Что?
— Сначала я.
— Нет уж.
— Если он все-таки поедет, ты сможешь его подстрелить. Если он поедет в мою сторону, то выйдет прямо на меня. Поконтролируй еще немного свою дорогу.
Хорнет вздохнул.
— Хорошо. Пять минут, Штиль. И я выхожу.
Спрятав снайперскую винтовку среди кустов и тряпья я сунул за пазуху небольшой полуавтоматический автомат без приклада. Пистолет покоился в кобуре, нож — в левом ботинке. Была или не была. Сейчас или никогда.