ИВ. Тетралогия
Шрифт:
В суд мы выехали еще затемно в том же дормезе. Пользуясь неразговорчивостью волнующегося Макдермотта, я смежил веки и задремал. Каван — тихий провинциальный городок, не выше двух этажей. Солнце надежно спеленали хмурые тучи, и, пользуясь открытыми окнами, барон с удивлением озирался. Новинками для него оказались не только редкие автомобили на улицах, но и электрическое освещение, яркие витрины и другие символы эпохи. «Представляю, какое впечатление на „дикаря“ произвел бы сияющий Париж, украшенный в темное время суток неоновыми вывесками и рекламой», — я мысленно усмехнулся.
Внезапно
— Месье Ансело, в свете возникших моих личных проблем, вашего неравнодушия и участия, я, преисполненный благодарности, размышлял, чем могу возблагодарить вас, даже если по какой-то случайности процесс не будет иметь успеха. Все же, вам пришлось потратить много времени из-за моих мелочных притязаний на собственные владения. При нашей прошлой встрече, вы живо интересовались возможностью взаимодействия эльфов и наших братьев — вампиров, и я вдруг припомнил некий случай, не упомянутый мною ранее.
Неожиданный переход от насущного к былому, стряхнул с меня сонливость.
— Я старался, чтобы в записи попадала лишь достоверная, подтвержденная информация, — продолжил барон преподносить подробности многовековых изысканий. — По большей части, полагаю, подобные встречи становились для наших собратьев фатальными. На моей памяти есть единичный слух об обратном, но какова его развязка, точно утверждать не могу, потому и не включил его в дневники. Однако, если желаете, могу поделиться.
Конечно же, я выразил желание послушать, и Макдермотт неторопливо продолжил:
— Имело место это четверть века назад, в конце прошлого столетия. Старинный приятель Киллиан О’Фаррелл, будучи проездом, навестил меня в моем уединении. Он и поделился тем, что долгое время имел общение с представительницей враждебного вида и проникся к ней искренним чувством. Потом он внезапно исчез, и больше не подавал вестей. О его дальнейшей судьбе мне неведомо, признаюсь, и не интересовался. Меня вообще мало беспокоило то, что происходило за стенами замка. Может, ему действительно повезло обрести то, что никому не удавалось ранее, но, скорее всего, О’Фаррелла просто заманили в ловушку, где его настигла гибель.
Макдермотт замолчал с чувством выполненного долга. Подобное заявление заставило мысленно усмехнуться. Очень хорошо понимаю неизвестного собрата по несчастью. Эльфийки столь же очаровательны, сколь и непредсказуемы, а возможно, и опасны. Не исключено, что упомянутый Киллиан О’Фаррелл, познав любовь, принял и смерть. Ко мне это уже не имело отношения: в чувствах Эль и ее непричастности к нашим первозданным врагам я ничуть не сомневался.
Однако нельзя не отметить, что узнай я эту информацию во времена сомнений, сложно предугадать, какой могла быть моя реакция. Возблагодарив судьбу за своевременность, я вернулся к реальности.
Оппоненты уже поджидали — несколько алчных, весьма недовольных фермеров, не желающих признавать, что облюбованная ими плодородная земля вернется к законному владельцу. Тем не менее, я недаром ел свой хлеб, к тому же, ни один из местных доморощенных юристов не тянул
Тем не менее, вполне удовлетворенные результатами, мы направились в обратный путь, по дороге задержавшись у переговорного пункта почтового отделения. Как я и надеялся, Маркос не заметил никого подозрительного и нежелательного вблизи Латинского квартала. По словам отца, Эль заходила вчера после занятий, у нее все в порядке, очень ждет меня, переживает. На душе потеплело. Постараюсь сделать все возможное, чтобы предстоящее судебное заседание стало решающим, ведь чаша весов Фемиды определенно склонилась в нашу пользу. И домой.
В замок мы вернулись поздно вечером. Разобиженная Магали вновь обрушила неиссякаемую лавину жалоб:
— Ты уехал, даже не попрощавшись, и милорда не было. Я изнывала от скуки. Одной выходить из замка побоялась, а когда предложила Аноре, она отказалась под предлогом, что не любит гулять по сырой траве. А сама соврала, я видела ее на рассвете. Как проснулась, выглянула в окно, а она идет к воротам мокрая насквозь.
Глупость удивительно сочеталась в блондинке с наблюдательностью.
— Самое ужасное, — продолжила она возмущенно, — когда я обедала, прямо на середину комнаты выбежала мышь! Я едва не получила разрыв сердца! Это не замок, а зверинец какой-то. Столько мерзких тварей я за всю жизнь не встречала.
Чтобы остановить поток, мне пришлось внушить впечатлительной вдове, что она опять приняла капли и очень хочет спать. За стеной закашляла Анора. Похоже, прогулки под дождем не прошли даром. Она поджидала меня, но вид имела простуженный. Пожалуй, ночной променад отменялся. Я собирался и ей пожелать доброй ночи, но ее слова остановили:
— Джори, дай, пожалуйста, немного твоей крови, я поправлюсь, и мы вновь ускользнем на озеро.
Произнесла она это будничным тоном, говорящим о том, что барон не скрывал от невесты своей сущности. Но странный блеск, мелькнувший под ресницами, насторожил. Что-то тут не чисто.
— Глинтвейн и крепкий сон подействуют не хуже. Не стоит рисковать. Мало ли, что произойдет, — мои подозрения подтвердились тем, как вытянулось разочарованно ее лицо. — Но ты можешь рассказать правду. Это гораздо вернее, чем юлить.
— Я хочу стать вампиром, — поколебавшись мгновение, созналась девушка.
— Очень интересно, — я ухмыльнулся. — Весь внимание. Барон в курсе твоих планов? Полагаю, его рука и сердце идут в комплекте с кровью. Что же заставило тебя изменить матримониальные планы? И вообще, откуда ты про кровопийц знаешь?