ИВ. Тетралогия
Шрифт:
— Необходимо развести огонь, чтобы согреться, — сказал я, когда она немного успокоилась. — У костра переждем, пока вьюга не стихнет.
Что-то подсказывало, что нападение волколаков не случайно, и повторной угрозы нынче можно не опасаться. Не верю я в совпадения. Да и убежденные твердые слова Ольсена о ситуации в стране сомнения не вызывали. Провалиться мне со всеми потрохами, если ноги этому растут не из мстительной задницы негодяя Локи!
Спички Ларса пришлись кстати. Раскисшими бальными штиблетами я утоптал площадку, и вскоре пламя, раздуваемое ветром, весело заполыхало, отдавая тепло измученным
— Эль, послушай, — когда девушка немного согрелась и перестала выстукивать зубами дробь, обратился я с чувством, но очень серьезно. — Я невыразимо благодарен тебе за помощь, и осознаю, чем обязан. Но все же, когда ты начнешь понимать степень опасности? Почему ослушалась приказа?
— А когда ты перестанешь отдавать дурацкие приказы, прекрасно зная, что я все равно ослушаюсь? — прямо и в тон мне возразила негодница, лишив на мгновение дара речи.
Не найдя что ответить, я сдавлено произнес:
— Все же, на будущее очень прошу, старайся быть благоразумней. Обещаешь?
— Я постараюсь, — опустила она глаза.
Как еще пальцы не скрестила, бессовестная! Боюсь, нам придется вернуться к этому разговору. Но не сейчас. Я не переставал внимательно прислушиваться и посматривать по сторонам. Ветер постепенно стих и воцарилась тишина, лишь изредка потрескивал в огне сухостой. К удивлению, через несколько минут я заметил, что моя девочка спокойно и крепко спит. У меня же образовалось время поразмыслить о произошедшем.
Оборотни нарушили договор, и уничтожены вполне законно. Однако мне нужна правда. Имеет ли место случайность или это вероломное покушение? Допросить здесь некого, поэтому придется обратиться к тому же Ольсену, как к местному властедержателю, потребовать тщательного расследования. Он сказал, что передо мной в долгу, вот и посмотрим, как держит слово.
Вскоре облака разошлись, появились бледнеющие звезды. Сориентировавшись, мы выбрались на тракт, и через час приводили себя в порядок в тепле гостиничного номера.
Эль измучена, устала и все еще отходила от шока, поэтому я не поехал обратно к Ольсену, а позвонил из холла, подробно описав лесной инцидент. Тот отнесся со всей серьезностью, твердо пообещав узнать истину, и, к моему удивлению, уже на следующий день сам нанес визит. «Сестренка», взяв книгу, удалилась в спальню, а мы с Ларсом повели негромкий разговор. Вид у него был подавленный, но при этом решительный.
Расследование не заняло много времени. Оборотней быстро опознали. Разорванный мною молодой конюх работал в имении старейшины с детства, а его брат, пронзенный деревом, был помощником повара. В полнолуние вся прислуга из волчьего числа неукоснительно спускалась в надежные подвалы, оставаясь запертыми в специально оборудованных камерах до утра. Камердинеру вменялось в обязанность проверять на клетках засовы, и он божился, что в ту ночь все волки были заранее надежно отрезаны от внешнего мира.
Все оказалось вполне объяснимо и очень мерзко. Разобиженный за сломанную шею и проигрыш, да еще и строго отчитанный отцом, пожелавший отомстить, Локи отворил клетки, воспользовавшись авторитетом, соврал парням,
— Господин Ансело, — удрученно обратился «викинг». — Я искренне рад, что вам и леди Энджэль удалось остаться в живых. В сложившейся ситуации вы можете требовать для Локи кары, а я не имею права снова умолять пощадить его, поскольку не сдержал слово. Моему стыду нет границ, сын опозорил меня, обесчестил. Клянусь, что приму любое ваше решение.
Я задумался. Конечно, поганец в полной мере заслуживает смертного приговора. Однако Ларс — человек чести, хоть и воспитал недостойного отпрыска. Ему ничто не мешало скрыть причину нападения и перевести вину на кого угодно, ведь он старейшина этого общества, а мы лишь заезжие гости. Он не стал пятнать себя ложью, но стоит ли пользоваться этим? Дипломатическое чутье подсказывало, что норвежца лучше сделать другом.
— Господин Ольсен, — ответил я деликатно, — оставляю приговор на ваше усмотрение. Не сомневаюсь, что вы поступите по справедливости.
Ларс просветлел лицом и выпрямился. В увлажнившихся глазах огромное облегчение, видно, совсем потерял надежду.
— Я был уверен в вашем благородстве и рад, что не ошибся. Локи замуруют в подвале на пять лет без крови, воды и еды. Поверьте, это очень суровое наказание. И я выполню все условия, несмотря на любящее отцовское сердце.
— Я полностью удовлетворен, — произнес я учтиво. — И ничуть не сомневаюсь в вашем слове.
— Благодарю за проявленную мудрость, господин Ансело, — проговорил Ольсен, откланиваясь. — Надеюсь встретиться с вами при менее драматичных обстоятельствах.
Вот и подошли к концу каникулы. К сожалению, после небольшой передышки погода снова испортилась. Штормовой ветер не позволял судам выйти в море, поэтому решили выбираться кружным путем. Вечером четвертого января мы выехали из Нарвика на поезде. Казалось, все неприятности и хитросплетения судьбы позади, но и тут меня ждал неожиданный удар. Наш попутчик, полный, краснощекий улыбчивый мужчина в годах, явно любитель скоротать время за непринужденной беседой, зычно обратился к Эль:
— Путешествовали по нашему чудесному краю? И как впечатления? Не правда ли, Норвегия — восхитительная страна? Рассказывают, на лесных опушках кружатся в хороводах прекрасные эльфы! Не одну ли из них, вы, уважаемый, увозите? — толстяк галантно поцеловал девушке руку, даже не подозревая, что жить ему осталось пару мгновений.
Словно громом пораженный, я не сразу сообразил, что он всего лишь неумело шутит.
— Старушка Норвегия полна легендами и сказками. Долгими холодными ночами местному люду чем себя развлечь? Вот и выдумываем. Некоторые охотники утверждали, что сталкивались в глухой тайге с неземной красоты существами. Говорят, раз взглянешь и потеряешь голову, восвояси уже не уйдешь.
Северянин потчевал нас байками и скандинавскими мифами всю дорогу. Эль слушала с неподдельным интересом, а я получил возможность наконец расслабиться и вздохнуть спокойно. Сам же думал, что слухи про эльфов — сказки. Их у любого народа в достатке, а я едва не смешал с воспоминаниями ни в чем не повинного болтуна.