Иван Болотников (Часть 3)
Шрифт:
– А чего ж сами?
– Самим нам суда не взять. Я уж сказывал - без стрельцов караваны ныне не ходят. А у моей ватаги, сам знаешь, рогатины да дубины. Куды ж с таким воинством сунешься?
– Так ведь и мы без пушек.
– А пистоли, самопалы да сабли? Все ж не дубина. Да и к бою вы свычны. Примай, атаман! Вкупе да с божьей милостью скорее служилых осилим.
– А челны?
– И челны найдутся, атаман. Долбленки из дуба. С полста лодок наберем. А могем ишо надолбить, мужики к топору свычны. Так по рукам, Иван?
Болотников повернулся
– Примем ли ватагу, други?
– Примем, батька, - кивнул Васюта.
– Чем грудней, тем задору больше, - сказал Нагиба.
Степан Нетяга возразил:
– А по мне, атаман, без мужичья обойдемся, На кой ляд нам чужие люди? Сами управимся.
– Чем же тебе мужичье не по нраву?
– А тем, - колюче боднул атамана Нетяга.
– Неча в чужой котел лапу запускать.
По лицу Болотникова пробежала тень.
– Зазорно слушать тебя, Степан. Ужель донские казаки такие скареды? Ужель от своего брата-мужика нам откреститься? Зазорно! Да ежели большой караван выпадет, на всех добычи хватит. Седни мы ватаге поможем, завтра она нам. Как знать, не пришлось бы зимовать здесь. Тогда первый мужику поклонишься. Приди, сердешный, да избенку сруби. Так ли, есаулы?
– Вестимо, батька. С мужиками надо жить, вкупе, - произнес Нечайка.
– Вот и я так мыслю. Воедино пойдем на струги. Казак да мужик - сила!
На пятый день весь дозор прибежал на стан.
– Плывут, атаман! Никак, стругов тридцать!
Болотников оживился.
– Добро! С какой стороны?
– С верху, батька.
Иван выхватил из-за кушака пистоль, выпалил в воздух.
– К челнам, донцы!
Повольники кинулись к Усе. Река заполнилась гомоном гулебщиков, в челны полетели веревки и крючья, багры и топоры.
– Где купцов встретим, Иван Исаевич?
– спросил Нагиба.
– Тут и встретим, Волга обок, - проверяя пистоли, рассудил Нечайка.
– Вестимо, из устья и вдарим. Ну, держись, купцы!
– задорно, весь в предвкушении битвы, воскликнул Васюта.
Но Болотников охладил пыл есаулов:
– Мыслю иное, други. Надо плыть в верховье Усы.
– В верховье?!
– опешил Нечайка.
– Да в уме ли ты, батька? День потеряем!
Не вдруг поняли атамана и другие есаулы.
– Добыча рядом, батька. Зачем от купцов пятиться?
– Веди на струги!
– Поведу, да не тем путем. Тут, подле устья, самое угрозливое место для купца. Он плывет да думает: вот Жигули да разбойная речонка, откуда гулебщики могут выскочить. И оружные люди усторожливы. Ждут! К бою изготовились. А коль с пушками плывут, так уж и ядра сунули. Берегись, повольница! Будет вам дуван, кровью захлебнетесь, - высказал Болотников.
– А пущай пушки наводят, казака не испужаешь. Вон нас сколь!
– горячо изронил Нетяга.
– Вестимо, - хмыкнул Иван.
– Казак завсегда отважен. Прикажи - и на пушки полезет, живота не пощадит. Но то не слава, коль за боярский зипун башку терять. Нам живой казак надобен. А вот тебе, Степан, чую, донцов не жаль. Хоть полвойска потеряй, лишь бы суму набить. Худо
– Но как же быть, атаман?
– развел руками Нечайка.
– А вот как, други. Возьмем купца врасплох. Пусть себе плывет без помехи. Усу да Луку миновал - и завеселился: прошли разбойное место, теперь можно и оружным передохнуть. Чуете?
– Ну?
– А мы к истоку подплывем, челны на Волгу перетащим - и в камыши. Зрели, какие там, скрытни? Вот в них купца и подловим. И Волга там поуже, бегу челнам меньше. Чуете?
– Ай да атаман, ай да хитроныра!
– восхищенно хлопнул в ладоши Иван Гаруня.
– Тому бы сам Ермак позавидовал.
– Чуем, батька!
– поддержали затею атамана есаулы.
– Люб!
– сказало воинство.
– А коль любо, то плывем, други!
– воскликнул Болотников и тяжелой поступью пошел к челну.
День и ночь, вместе с мужичьими челнами, плыли к переволоке. Утром перетащились на Волгу и надежно упрятали челны в камышах, сами же расположились станом в дубраве. Точили терпугами сабли, чистили и заряжали пистоли и самопалы, ждали вестей от высланных к Луке лазутчиков.
– День стоять, а то и боле. Лука велика, не скоро ее обогнешь, гутарил казакам Гаруня.
– Ниче, дождемся. Уж коль купцы показались, вспять не поплывут, бодрились гулебщики.
И вот час настал!
На излучине Волги показался ертаульный струг; он шел впереди каравана, оторвавшись на целую версту.
Казаки и ватага Сергуни затаилась в густых камышах.
Государев струг, с пушками и золочеными орлами на боках, проплыл мимо. А вскоре показался и сам караван. Здесь были струги и насады, мокшаны и расшивы, переполненные грузом. Вначале караван был невелик: девять царевых стругов с хлебом. Но в Нижнем Новгороде пристали еще двадцать торговых судов.
– Могуч караван, - тихо изронил Болотников.
– Осилим ли, атаман?
– с беспокойством вопросил Сергуня.
– Надо осилить. Мужики твои чтоб молодцами были.
– Не оплошаем... Не пора ли?
Болотников подождал малость, а затем, когда до каравана оставалось не более полуверсты, гаркнул:
– Вперед, други!
Из камышей высунулись челны; повольники дружно ударили веслами и стремительно понеслись наперерез каравану.
На судах забегали, загомонили люди, замелькали красные кафтаны стрельцов. Служилые, под выкрики десятников, кинулись к пушкам и пищалям.
А над раздольной Волгой вновь зычный возглас:
– Донцы - на царевы струги! Мужики - на расшивы и насады!
На кичках13 стругов горели золотом медные пушки; одна из них изрыгнула пламя, и ядро плюхнулось в воду подле челна Болотникова.
– Шалишь, бердыш! Не потопишь!
– сверкнул белками атаман.
– Наддай, донцы!
Загромыхал пушками другой струг, окутавшись облаками порохового дыма. Одно из ядер угодило в казачий челн, разбило суденышко, разметало людей. А тут ударили еще с пяти стругов, и еще два челна ушли под воду. Но казаки уже были рядом, вот-вот и они достанут царевы струги.