Иван Болотников Кн.1
Шрифт:
Якушка в сердцах замахнулся на Афоню плетью, но не ударил и расстроенный побрел в княжьи хоромы. Сожалея, подумал: «Хорошего ратника лишились. Крепкий был удалец».
А вскоре на княжий двор прибыли из села Богородского трое дворовых людей от приказчика Калистрата. Ратники обрадованно загалдели, стали выспрашивать односельчан о новостях, житье-бытье.
Дворовые почему-то отвечали неохотно и все поглядывали на Афоню, который отрешенно забился в угол подклета.
Когда мужики потянулись на ужин, холопы подошли к бобылю.
— Есть разговор к тебе, Афанасий.
— Говорите, ребятушки.
— Здесь
Вышли за деревянный тын. И сразу же, не дав опомниться бобылю, холопы накинулись на Афоню и принялись вязать веревками. Шмоток забрыкался, отчаянно забранился. В шуме не заметили, как к воротам подъехал верхом на копе князь Телятевский, окруженный десятком челядинцев с горящими факелами.
— Что за брань? — резко спросил Телятевский.
Холопы, узнав князя, отпустили Афоню, оробели.
Услышав шум, из ворот выскочил и Якушка.
— Чего рты разинули? Отвечайте!
Дворовые низко поклонились, растерянно переглянулись меж собой. Наконец один из них выступил вперед и вымолвил:
— Велено нам, батюшка князь, мужика Афоньку к приказчику Калистрату вернуть.
— Отчего так?
— О том нам неведомо, батюшка Андрей Андреевич.
Князь недовольно взглянул на Якушку, спросил:
— Ты Афоньку в ратники брал?
— Я, князь. Приказчик Калистрат отпустил его с миром. Бобыль он безлошадный. А я его в дороге к табуну приставил.
Телятевский тронул коня и бросил на ходу:
— Таких замухрышек в ратники не берут. Его место у меня на конюшне. А холопов обратно к Калистрату спровадь.
— Все ли готово к смотру? — спросил Телятевский Якушку.
— Не подкачаем, князь. Людишки обучены. Царь будет доволен.
— Добро. Ступай к дворецкому. Накажи, чтоб новые кафтаны к смотру ратникам подобрал.
Якушка замялся в дверях.
— Ну, чего еще?
— Ночью челядинцы боярина Бориса Федоровича Годунова привели в подклет Ивашку Болотникова. Не знаю, что делать с парнем.
Андрей Андреевич поднялся из-за стола, подошел к поставцу, раздумчиво налил из ендовы фряжского вина в серебряный кубок и неторополиво выпил. Неожиданно для Якушки решил:
— Сего молодца накормить, выдать кафтан новый и доспех ратный. На смотре быть ему в моем первом десятке.
Якушка остался доволен княжьим ответом. Вышел в сени, улыбнулся, сдвинул колпак на затылок. Ну и чудной же князь! Сроду его не поймешь: то гневен, то милостями сыплет. Опять повезло Ивашке.
А князь, оставшись один, вновь уселся за стол и углубился в хозяйские расчеты. От приказчика Гордея давно нет вестей. Не напали ли на хлебный обоз лихие люди? А может, монахи обворовали, прикрываясь христовым именем? Теперь никому нет веры.
Андрей Андреевич взялся за гусиное перо и принялся выводить мелким кудреватым почерком цифирь за цифирью. Думал. На Москве хлеб подорожал. Самая пора последнюю житницу открыть. Жаль, Гордейка далеко. Он на эти дела горазд. Мигом все распродаст и в барыше останется…
Снизу, со двора, через распахнутое оконце громко раздалось:
— Эгей, Тимошка! Сыщи-ка мне Болотникова. Куда он опять запропастился?
Телятевский отбросил перо. Вспомнил боярский Совет, всклоченную редкую бороденку низкорослого Василия Шуйского с хитрыми и пронырливыми белесыми глазами. Шуйский,
109
Посулы — дары, приношения.
Опытный воевода Мстиславский высказывал другое. Богатыми дарами татар не прельстишь, не остановишь. Войско следует слить воедино, в один кулак. Стянуть все рати спешно под Москву и ударить первыми по хану. Шведский король Иоанн после разгрома под Нарвой и уступки порубежных крепостей Яма, Иван-города и Копорья не посмеет вторгнуться на Русь без помощи Литвы и Полыни, которые заключили дружественный союз с русским государем.
Доводы Мстиславского поддержали Борис Годунов, оружничий [110] боярин Богдан Бельский, князь Тимофей Трубецкой…
110
Оружничий — один из высших боярских чинов феодальной Руси, заведовавший мастерскими оружейной палаты Московского Кремля.
Андрей Андреевич, закрыв обтянутую красным бархатом толстую книгу с золотыми застежками, снова отпил из кубка и недобро подумал о Шуйском. Хитрит князь, козни плетет неустанно, к власти рвется. Что ему Русь? Родной матери в угоду басурманину не пожалеет, чёрная душа. И всюду свой нос сует, пакостник. Вот и Кирьяк его человеком оказался.
…В тот день по дороге в Кремль один из холопов напомнил Телятевскому:
— Прости, батюшка князь. О Кирьяке, про которого мужик Афонька толковал, я много наслышан.
— А мне до него дела нет, — отрезал Телятевский.
Но челядинец, на свой риск, решил все же продолжить:
— Человек этот многие годы ходил в приказчиках у князя Василия Шуйского.
Телятевский остановился.
— Отчего раньше молчал, холоп?
Челядинец виновато развел руками.
«Не бывать тому, чтобы людишки Шуйского моих крестьян на дыбу вешали. Не бывать!» — негодовал Телятевский, подъезжая к государеву Кремлю.
После боярского Совета князь сразу же направился к Борису Годунову…
В дверь постучали. Вошел дворецкий Пафнутий, сгибаясь в низком поклоне.
— От приказчика Гордея человек, батюшка князь.
— Впускай немедля.
В покои вошел рослый молодец в разодранном суконном кафтане. Лицо усталое, болезненное. Глаза лихорадочно горят.
«Знать, беда приключилась», — в тревоге подумал Андрей Андреевич и подошел вплотную к изможденному гонцу.
— С добром или худом?
Холоп истово перекрестился на киот с божницей и повалился на колени.
«Так и есть — пропал хлеб», — меняясь в лице, решил князь и рывком поднял гонца на ноги.