Иван Болотников
Шрифт:
Вскоре в курень явилась старшина – пятеро выборных
от круга. Среди них был и Гаруня.
– Нужен совет, донцы, – приступил к делу Болотников. – Ордынец уперся. Ничего не скажет он и под пыткой. Как быть?
Казаки не спешили: атаман ждет от них разумного совета.
Первым заговорил домовитый станичник Степан Нетя-га, пожилой казак лет пятидесяти.
– Дозоры молчат, атаман. Татар в степи нет. Мыслю, пока нам нечего опасаться… А поганого посади в яму, и не давай ему ни воды, ни пищи.
Выборные согласно закивали головами, один лишь Гаруня окаменело застыл на лавке.
– А ты что молвишь? – обратился к нему Болотников.
– Нельзя мешкать, хлопцы. Лазутчики зря к заставам не полезут. Надо, чтобы поганый заговорил немедля.
– Но татарин и под пыткой ничего не выдаст, – пожал плечами Нетяга.
– Выдаст… Выдаст за деньги. Надо отдать поганому часть нашего дувана 180 . Не было еще татарина, чтобы на золото не позарился, – проговорил Болотников.
– Дуван… поганому?! – вскинулись выборные.
– Не дело гутаришь, атаман. Дуван мы большой кровью добывали. Сколь добрых казаков за него положили. И теперь выкинуть басурману? – осуждающе высказал Нетяга.
– Не дело? – посуровел Болотников. – А дело будет, коли Орда на Русь хлынет. Ежели мы разгадаем помыслы татар, то успеем упредить все засечные крепости. И тогда спешно соберется рать. Соберется и достойно встретит поганых в Поле. Ни один ордынец не погуляет по Руси. Так неужель своих полтин пожалеем?
– Добро гутаришь, атаман, – молвил Гаруня. – На что казаку злато? Был бы конь, степь да трубка. Нехай берет злато татарин. Он его повсюду рыщет, он за него и башку потеряет. Нехай!
– Знатно молвил, Гаруня. Знатно.
– Так ли, донцы?
– Так, атаман, – согласилась старшйна.
Однако Болотников заметил, что Нетяга кивнул неохотно: жаден был казак на деньги.
Подняли из подполья окованный медью сундук, отомкнули замок, откинули крышку. Резанули глаза самоцветы, золотые кубки и чаши, серьги, перстни и кольца, подвески и ожерелья.
– Добрая казна, – крякнул Емоха.
Степан Нетяга молча ткнулся на колени и запустил руки в дорогие каменья; пальцы его слегка дрожали.
– Богат, богат сундук, станишники.
– Тьфу! – равнодушно сплюнул Гаруня, едко дымя люлькой. – Бабам на побрякушки.
Болотников отсыпал в карман три горсти золотых монет и горсть самоцветов.
– Поди, хватит поганому?
– А не лишку? – насупился Нетяга.
– В самый раз. Ордынец на малое не польстится. Спускайте сундук, други.
Болотников приказал привести толмача и татарина. Когда тот появился в курене, Иван высыпал на стол золото и каменья.
– Вот твоя добыча, поганый.
Глаза татарина алчно загорелись. Такой добычи он не мог бы взять
Ордынец метнулся к столу и начал было сгребать добычу в карман, но на его ладонь опустилась тяжелая рука Болотникова.
– Не торопись, поганый. Вначале об Орде поведай. Что замыслила она противу Руси?
– Я все скажу, иноверец. Через десять дней всемогущий хан Казы-Гирей сотрет с лица земли все ваши порубежные города и пойдет к Москве. Он сожжет вашу столицу и положит к своим ногам Русь.
– Замолчи, собака! – подскочил к татарину Емоха, выхватив из ножен саблю. Но Болотников остановил его движением руки.
– Не ярись. Сядь! – сохраняя спокойствие на лице, произнес он.
Емоха опустился на лавку, а Болотников встал подле татарина.
– Много ли у Казы-Гирея туменов?
– Много, урус. Пятнадцать темников съехались в Бахчисарай.
– А что юртджи искали в степи?
– Дороги для ханского войска.
– Что еще?
– Мы хотели узнать, велика ли рать урусов стоит на засеке. Нам нужен ясырь 1.
– Погнался за ломтём, да хлеб потерял, – усмехнулся Болотников. – В ясырь-то сам угодил. Забирай свою добычу.
Татарин проворно подмел со стола самоцветы и золото, шагнул к Болотникову.
– А теперь отпусти меня в степь, урус.
– В степь ты уйдешь позднее, когда пойдет на Русь войско Казы-Гирея. А покуда посидишь у нас в полоне.
Иван выехал в Раздоры с Васютой, Юрко и Секирой. Спешно гнали по степи коней: надо было как можно быстрее доставить весть главному казачьему городу.
Мимо, через каждые две-три версты, мелькали сторожевые курганы; на вершинах их стояли казачьи посты и зорко вглядывались в степь. Тут же, у подножий курганов, разъезжали конные станичники, готовые по первому приказу дозорного скакать в засечную крепость.
От Родниковской заставы до казачьей столицы – более двадцати верст. Гнали лошадей без передышки, и вот за холмами показались Раздоры, обнесенные высоким земляным валом и дубовым частоколом. Крепость имела двое ворот и несколько деревянных башен с караулами. С трех сторон Раздоры окружал глубокий водяной ров, а с четвертой – крепость защищал Дон.
Степные ворота были закрыты: они распахивались лишь в день выхода казачьего войска в набег или для отражения кочевников.
Обогнув крепость, поскакали к Засечным воротам. Через ров был перекинут легкий мост на цепях, который в любой момент мог подняться к башне и перекрыть ворота.