Иван-Царевич и С.Волк
Шрифт:
– Штурма не было, – успокаивающе зашептал ему на ухо царевич.
– Значит, они сдались? – все еще недоумевал поэт.
– Нет... Мы сами не знаем, как мы могли тут оказаться...
– Ага! Воля богов! То, чего не хватало моей будущей поэме! – радостно подскочил Демофон. – Рассказывайте! Ярион, записывай!..
– Темно... – отказался Иванушка.
– Ну, тогда давайте посмотрим город, раз уж мы тут оказались, – весело предложил старичок. – Так сказать, проведем экскурсию.
– Давайте! – тут же согласился Одессит.
– Одессит,
– Почему я? Мы все. Трисей, раз он тут когда-то был, поведет нас к воротам. Пока ночь, мы имеем шанс выбраться. Я не знаю, что мы будем делать здесь днем.
– Я не пойду, – глухо сказал Меганемнон.
– Почему? – не понял Одессит.
– Я должен видеть Елену.
– Но это самоубийство! – воскликнул Гетеродин.
– Нет. Это убийство.
– Вы хотите убить женщину? – ужаснулся царевич.
– Я хотел убить эту женщину на протяжении десяти лет. Она опозорила меня. Она исковеркала мне жизнь.
– Но это неправильно!.. – было все, что смог вымолвить Иван.
– Это не имеет значения. Союз женихов поклялся, что...
– Мы не можем на это согласиться, Меганемнон, – решительно заявил Одессит. – Мне не жалко своей жизни, в этом не может быть никаких сомнений, ты это, естественно, знаешь, но когда нас с тобой обнаружат, подумай только, что они сделают с нашим гениальным поэтом! Сокровище, достояние нашей нации в смертельной опасности! И мы не можем им рисковать! Так что, ты – как хочешь, а я просто чувствую себя обязанным сопроводить нашего достопочтенного гостя в целости и сохранности в лагерь.
– Одессит прав, – поддержал его Сопромат. – Но этот путь к воротам слишком опасен, и мы не можем отпустить их одних. Я тоже должен охранять великого Демофона, чего бы мне это не стоило!
– И я! – в один голос шепнули Гетеродин и Тетравит.
– А я иду туда, куда пойдет мой командир, – быстро заявил Хлорософ.
Меганемнон помолчал.
Может, если бы было посветлее, его соратники отвели бы взгляды и пожали плечами. Но было темно, как зимой в Сабвее, и они не стали утруждать себя такими мелочами.
– Я пойду с тобой, царь, – неожиданно встал рядом с Меганемноном Иван.
– И я! – присоединился к Ивану Ирак.
– И я, – хмуро заявил Трисей.
– Но ты не можешь!.. – испуганно воскликнул Тетравит.
– Почему это? – недобро усмехнулся Трисей.
– Без тебя мы не выберемся из города!..
– Трисей, они правы, – с благодарностью взял его за руку Иванушка. – Демофона действительно надо вывести отсюда. И, к тому же, если группа и в самом деле натолкнется на врага, и придется сражаться, ты же не думаешь, что от них будет какая-то польза?
Польщенный Трисей неопределенно хмыкнул.
– Тогда пойдем с ними вместе, Ион! – горячо зашептал ему в ухо Ирак. – Зачем тебе этот сумасшедший женоубийца? Пусть идет навстречу своей погибели! Скорее закончится осада!.. И вообще – ты же не за этим сюда приехал!
– Нет, Ирак. Убивать женщин – неправильно. И я надеюсь его в этом
Ирак подумал, что единственный способ убедить Меганемнона не убивать и жену, и себя – это тюкнуть его сейчас по голове, взвалить на плечо Трисею и вынести из города как мешок с зерном, но решил, что, скорее всего, его скрытный бог сам лучше всех все знал, и вмешиваться в божественное провидение все равно, что прыгать с вышки в осушенный бассейн, и промолчал.
Не прощаясь, две группы быстро разошлись в противоположных направлениях.
Царь, Иванушка и Ирак решили спрятаться в солярии на крыше дворца, куда, по обычаю, днем часто приходили женщины царского рода и под полотняными навесами пили прохладительные напитки и глазели сверху на городскую жизнь.
Пробраться незамеченными им удалось быстрее и легче, чем они ожидали – охрана или отсутствовала, или бессовестно спала.
Они тоже прилегли за громадными глиняными кадками с разлапистыми пальмами, оплетенными толстыми лианами, и стали ждать утра.
– ...Послушайте, ваше величество, – не терял надежды вразумить царя Иван. – Ну ведь уже десять лет прошло. Не вы ведь один такой. Сплошь и рядом все... почти... наверное... жены убегают от своих постылых... ой, простите... мужей. Я читал. И что теперь – всех убивать?
– Да. Она этого заслуживает. Она исковеркала мне жизнь, – угрюмо повторял Меганемнон. – А ты, Ярион, мальчишка и слюнтяй, которого жена бросит не через год – через месяц!
– Да вы сами себе свою жизнь исковеркали! – не выдержав, вспылил царевич. – Вместо того, чтобы забыть ее, жениться и жить десять лет счастливо дома, вы все это время ненавидели ее под стенами этого несговорчивого города! С тремя тысячами ни в чем не повинных людей! Солдаты смеются над вами!..
– Она исковеркала мне жизнь, – прорычал он. – Поначалу, сгоряча, я призвал союз женихов, собрал армию и приплыл сюда. Тогда это казалось единственно верным решением, и я не отступал. Теперь, когда я просидел у этого треклятого города десять лет, у меня осталось только два выхода – убить ее или погибнуть самому.
– Но ведь можно уйти...
– Можно. Если я захочу, чтобы, кроме солдат, надо мной смеялась и вся остальная Стелла, а имя мое осталось в веках синонимом жалкого рогоносца. Но я убью ее. И если вы не согласны, то можете убираться отсюда на все четыре стороны.
– Очень любезное и своевременное предложение... – пробормотал Ирак под звон оружия остановившегося внизу отряда.
Восток посветлел.
Скоро утро.
Спать не хотелось.
– Париж, скорее, скорее – смотри, сейчас взойдет солнце!
– Солнца я не видел, Елена... Стоило вытаскивать меня ради какого-то солнца в пять утра из постели!..
– Париж! Ну как ты не поймешь! Сегодня я проснулась среди ночи с таким предчувствием... Чего-то необыкновенного... Что-то хорошее должно произойти. А чтобы день прошел славно, человек должен встретить появление на небосводе огненной колесницы Люкса – так учила меня моя бабушка!..