Иван-Царевич и С.Волк
Шрифт:
– Но, Ликандр!.. Это же невозможно!.. Это же всего-навсего древний миф!.. Это опасно!.. Ты можешь остаться там сам на всю жи.. сме...
Один из бесчисленных входов в Сабвей, как подсказали заинтригованные горгоны, находился на соседнем острове – Деймосе, в двух часах лету от Фобоса.
Заросший полынью и бессмертниками, Деймос был едва ли больше полукилометра в длину, и приблизительно столько же в ширину.
Даже когда во всем мире ярко светило солнце, на Деймосе стоял серый промозглый безнадежный вечер, и низкое бесцветное картонное небо могильной плитой давило на психику смертных, навевая мысли о тщете всяческого существования и неизбежности встречи с бездонным и безграничным Сабвеем...
– ...Не надо!
– Но, Ликандр, ты сейчас вне себя от горя, и не можешь реально оценивать...
– Не надо меня отговаривать, я уже все решил!
– Но это опасно!
– Ну, и что?
– Ты можешь не вернуться!
– А могу и вернуться.
– Но никто еще не возвращался!
– Арфей вернулся.
– Это легенда!
– То есть, это неправда?
– Нет, это правда... Наверное...
– Тогда я иду. Все.
– Ну, хорошо. А ты решил, на чем ты будешь играть?
– Играть?..
– Да, играть. Аккомпанировать себе. Ведь Арфей из легенды играл на арфе...
– Кифаре.
– Свирели!
– Синтезаторе!..
– ...а у тебя ничего нет! Даже расчески!
Возбужденные голоса спорщиков разносились по всему острову, вспугивая заспанных летучих мышей и легкомысленных кукушек.
– У меня есть... У меня есть... У меня есть ковшик!
– ЧТО?!
– Ковшик.
– И что ты будешь с ним делать?!..
Потратив полчаса времени, три мотка тетивы, лист пергамента и медный ковш для умывания, Серый смастерил нечто, по форме напоминающее домру, а по звучанию – старую электрогитару.
По кусочкам выбрасываемую с девятого этажа в пустой мусорный бак, подвешенный на столбе.
По конструкторскому замыслу это должна была быть балалайка.
– И ты умеешь на этом играть? – с подозрением спросила Рия, оглядев получившийся инструмент.
– Нет, – честно ответил Волк. – Но это и не важно. Ирак говорил, что главное – это умение петь. А уж петь-то я умею, будьте спокойны.
Отрок Сергий вообще не понимал, как можно не уметь петь. Это же было так просто! Сам он гордился своей способностью спеть одну и ту же песню десять раз подряд, и ни разу одинаково. Несмотря на поношения завистников.
И теперь настал его звездный час.
Он им всем покажет, что может настоящее искусство.
Если вернется.
– Ладно, пока. Без меня
После долгого и колдобистого пути вниз перед ним, наконец, открылась черная река Винт – граница мира мертвых и мира живых, перейти которую можно было только в одном направлении.
Спрятавшись за кустом остролиста, Серый внимательно осмотрел поле предстоящего боя.
У хлипких мостков стояла, приткнувшись носом в зеленоватую сваю, большая плоскодонка, а в ней, закутавшись в залатанный плащ, развалился толстый мрачный лодочник.
Перевозчик душ.
Хаврон.
На берегу стояла и громко ссорилась толпа полупрозрачных белесых людей.
– Я первый умер – значит, мне первому и переправляться! – расталкивал локтями тени в воинских доспеха юноша в короткой сиреневой тунике, казавшейся в тусклом свете подземного царства нестиранной со дня изобретения туник как таковых.
– Все, кончилось твое первенство, Париж! – отталкивал его от пристани воин в трилионских доспехах.
– Ты самый первый погиб, еще утром! – поддержал его товарищ.
– Вот именно! И где ты все это время ходил, а?
– Я искал свою мать!
– Маменькин сынок!
– Моя мать – богиня, и она могла похлопотать перед Дифен...
– Жулик! – обрушился на него солдат в стеллийском панцире. – Даже тут обойти честных людей старается!
– Умереть достойно – и то не может!..
– Трилионцы – трусы! Дорогу стеллиандрам! – стали напирать тени сзади.
– Трилион – держаться! – раздался зычный голос откуда-то из середины.
– Хаврон! Лодку царю Трилиона и его...
– Ага, еще один жулик полдня по богиням бегал, умирать не хотел, пока мы проливали свою кровь за него!..
– Подыхать-то никому не хочется!..
– Только других на смерть посылать спешил!..
– Это ты там был царь – а тут ты...
– Ах, так вы дерзить!.. Ну, я вам сейчас покажу!..
Среди теней началась свалка.
В общей куче с быстротой ножей миксера мелькали руки, ноги, шлемы, сандалии, и то и дело бесплотный кулак одного пролетал насквозь бесплотный подбородок другого, чтобы встретиться с бесплотной пяткой третьего...
Хаврон равнодушно обозрел бескровное побоище.
– Я сказал – десять теней за раз. Разберетесь – разбудите, – ворчливо бросил он, завернулся в плащ и мгновенно заснул.
Пробуждение его было ужасным.
Вой и стенания истязаемых демонов, вопли и рев терзаемых вечными муками душ, визг листов меди, раздираемых великанами на полоски показались бы по сравнению с раскатывающимися по водной глади Винта и усиливаемыми пещерными сводами звуками сладчайшей музыкой небесных сфер.