Иван Грозный
Шрифт:
Иван Пересветов убеждал царя, что иные становятся вельможами не по своим заслугам, не по другим каким дарованиям: «Это чародеи и еретики, – пишет И. Пересветов, – удачу отнимают у царя и царскую мудрость, ересью и чародейством распаляют на свою пользу царское сердце, а воинский дух укрощают». «Таких, – по мнению автора письма, – следует в огне сжигать и другим лютым смертям предавать, чтобы не умножались беды». Царь должен опираться лишь на служилых людей, которые преданы ему. «Царь на престоле своем – благодать божья и мудрость великая, а к воинам своим щедр. Какова щедрость царя к воинам, такова и мудрость его. Щедрая рука никогда не оскудеет, а славу себе великую приобретет». Деньги для уплаты жалованья этим воинам (дворянам) Пересветов предлагал брать с горожан, установив цены на рынке царским указом и под страхом наказания запретив отступать от них. Центральная идея посланий И. С. Пересветова к царю – установление деспотической власти правителя. «Государство без грозы, что конь без узды», – писал он.
В это время предметом дискуссии идеологов царской и боярской власти становится традиционное русское понятие «правда», которое после принятия христианства связывали в основном с религиозными ценностями православия. Бояре настаивали на традиционной трактовке этого понятия. При этом
Поток преобразовательных идей, в конце концов, увлек молодого царя. Вокруг Ивана IV сгруппировался кружок из близких ему людей, который Андрей Курбский впоследствии назовет «Избранной радой». Согласно данным различных источников, кружок не являлся официальным государственным учреждением. В него входили близкие на тот период времени к молодому царю люди, с которыми он советовался о путях развития государства. Среди членов «Избранной рады» мы видим князей Андрея Курбского, Михаила Воротынского, Дмитрия Курлятева, Дмитрия Палецкого; дворянина Алексея Адашева; дьяка Ивана Висковатого; священника придворного Благовещенского собора Сильвестра. (Многие из них впоследствии подвергнутся опале со стороны государя.) Влияние на политику правительства оказывали родственники жены царя Романовы-Захарьины и глава церкви – митрополит Макарий. Избранная рада действовала независимо от Боярской думы. Наибольшим влиянием в совете пользовались Алексей Адашев, Андрей Курбский, Сильвестр и Макарий.
Алексей Адашев родился в семье богатого придворного дворянина Федора Адашева, который имел свои вотчины в Костроме. Имя Алексея упоминается в документах 1547 года среди царских рынд в походе под Коломну. Затем он – казначей в царском походе на Оку и царский постельничий. Являлся хранителем личного архива Ивана IV вместе с печатью «для скорых и тайных дел». Политическая карьера Алексея начинается в 1547 г. Адашев талантливый и хорошо образованный для своего времени человек. Он быстро продвигался по лестнице чинов и в скором времени стал царским стряпчим и думным дворянином. Иван IV четко определил место Адашева в государственном аппарате. «Слышал я о твоих добрых делах и теперь взыскал тебя выше меры твоей для помощи души моей, – писал Иван. – Поручаю тебе принимать челобитные от бедных и обиженных и разбирать их внимательно… Не бойся сильных и славных… не смотри и на ложные слезы бедного… все рассматривай внимательно и приноси к нам истину». Адашев был назначен руководителем одного из важных приказов в государстве – Челобитного. С этого времени он принимает участие во всех военных походах Ивана IV и присутствует на важнейших придворных церемониях. По словам А. Курбского, без совета Адашева и его сторонников царь не мог «ничего же устроити или мыслити». А летописец отмечал, что когда Адашев «был во времяни, и в те поры Русская земля была в великой тишине и во благоденстве и управе». А. Адашев руководил работами по составлению официальной разрядной книги и «Государева родословца», редактировал «Летописец начала царства». В конце 50-х годов из-за разногласий с царем по ряду внешне и внутриполитических вопросов Адашев был отстранен от дел и отправлен на воеводство в Ливонию. Противники Адашева обвинили его в «крамоле» и отравлении царицы. Он был арестован. Умер в тюрьме.
Андрей Курбский происходил из рода ярославских князей. По материнской линии являлся родственником царицы Анастасии. Андрей получил широкое образование, сотрудничал с московскими книжниками. Известен как писатель, публицист, переводчик. Он считался одним из самых просвещенных людей России, изучал грамматику, астрономию, риторику, историю и философию. Курбский был талантливым полководцем, принимал участие во многих военных походах царя Ивана, неоднократно командовал всем русским войском. Прославился при взятии Казани в 1552 г. и подавлении народного движения в Поволжье. Князь быстро продвигался по служебной лестнице. В 28 лет его пожаловали боярским чином. В ночь на 30 апреля 1564 г., боясь царской опалы, Андрей бежал в Литву. Здесь, находясь среди католиков, князь боролся с усиливавшимся католическим влиянием. Из Литвы князь пишет свои знаменитые письма Ивану IV, в которых резко обличает его действия и восхваляет свои заслуги. В своем первом письме к царю Ивану Грозному Андрей пишет: «Какого только зла и каких гонений от тебя не претерпел! И каких бед и напастей на меня не обрушил! И каких грехов и измен не навел на меня!… И воздал ты мне злом за добро мое и за любовь мою – непримиримой ненавистью… Полки твои водил и выступал с ними, и никакого тебе бесчестия не принес, одни лишь победы пресветлые с помощью ангела господин одерживал для твоей же славы и никогда полков твоих не обратил спиной к врагам, а напротив – преславно одолевал на похвалу тебе. И все это не один год и не два, а в течение многих лет трудился и много пота пролил и много перенес…».
Сильвестр – священник Кремлевского Благовещенского собора. В Москву он прибыл из Новгорода. Курбский говорит о следующем: «Во время народного возмущения против Глинских Бог подал руку помощи земле христианской: пришел из Новгорода к Ивану (на самом деле Сильвестр уже служил в Москве) один муж, чином пресвитер, именем Сильвестр. Он стал претить ему от Бога священными писаниями и строго закликать его страшным божием именем. Кроме того, поведал ему о чудесах, о явлениях, как бы от Бога происшедших». «Не знаю, – прибавляет далее Курбский, – правду ли он говорил о чудесах или выдумал, чтоб только напугать Ивана для детских неистовых его нравов, и достиг своей цели: душу его исцелил и очистил, развращенный ум исправил с помощью Алексея Адашева, митрополита Макария и всех преподобных мужей, пресвитерством почтенных». Сильвестр – автор ряда посланий, составитель «Домостроя», владелец келейной библиотеки. Он прекрасно ориентировался в Священном Писании, знал историю Византии. В своих работах упоминал Александра Македонского и царя Тиридата. Много времени уделял обучению молодых людей грамоте, церковному обиходу, ремеслу и торговле. В то же время Сильвестр
Макарий в конце XV в. постригся в монахи в Пафнутиево-Боровском монастыре. С 1526 г. – архиепископ новгородский. С 1642 по 1563 г. – митрополит Московский и всея Руси. Во время пожара 1547 года находился в Кремле, молился за его прекращение в Успенском соборе. Но дым в Кремле был настолько силен, что митрополит чуть не задохнулся в соборе. Служители церкви вывели митрополита по потайному ходу к кремлевской стене. Но и там «бысть дымный дух тяжек и жар велик». Митрополита обвязали веревками и стали спускать к реке, и вдруг веревки оборвались. Владыка рухнул вниз, однако высота была небольшая, и Макарий получил только ушибы. Его отвезли в подмосковный монастырь. По отзывам современников, Макарий был человеком образованным и начитанным: под его наблюдением и по его выбору делались многочисленные переводы «иностранных» книг с греческого и латинского языков. Ему принадлежат более 15 посланий, поучений, грамот. Он – автор «Великих Четьи-Минеев», полного свода рекомендованных к чтению богобоязненным христианам сочинений, обращавшихся к русской рукописной традиции. Макарий известен как создатель особой макарьевской школы письма и как строгий последователь возобладавшего в XVI в. торжественно-витиеватого формализованного стиля «второго монументализма». Он принимал участие в реставрации и написании икон, «иконному писанию навычен». О широте технических интересов Макария свидетельствует поддержка им строительства в Новгороде на р. Волхов первой водяной мельницы. По его инициативе были созваны «соборы примирения» 1547,1549,1550 гг., канонизированы как общерусские многочисленные местночтимые святые. Русская церковь обрела больше святых, чем имела за все пять веков своего существования. Это призвано было возвеличить значение национальной церкви и доказать, что солнце «благочесьтия», померкшее в Древнем Риме и Царьграде, с новой силой засияло в Москве – Третьем Риме. Соборы эти способствовали централизации церковного управления и унификации церковных обрядов. Нововведением стало и обсуждение на церковных соборах вопросов «земского устроения», благодаря чему церковь получила возможность прямого вмешательства в дела светской власти, хотя и под видом поддержки ею политики примирения светских феодалов.
Макарий обладал качеством, которое помогло ему пережить все боярские правительства и в течение 20 лет пользоваться милостями Ивана. «Великий дипломат в рясе, – так его называет историк Р. Г. Скрынников, – ловко приноровлял свою пастырскую миссию к запросам светских властей. Макарий выступил глашатаем «самодержавия». Он венчал на царство Ивана и придал новый блеск сильно потускневшей в годы боярского правления идее «богоизбранности» русских самодержцев.
Время перемен, время реформ
После грандиозного пожара прошло без малого два года, в течение которых Иван «переосмысливал» свою предыдущую жизнь и вокруг него формировался кружок единомышленников. О произошедших в нем изменениях Иван заявил на церковном соборе. «От московского пожара, – говорил царь, – вошел страх в душу мою… и припадаю к твоему Первосвятительству и ко всем, кто с тобою Святителем, с истинным покаянием, прося прощения, если зло совершил; и Бога ради великие милости получить от вас мир, благословение и прощение». Церковь простила Ивана и благословила его на проведение реформ. Затем царь «повелел собрать со всех городов людей и в воскресенье взошел на лобное место и стал говорить собравшимся», что бояре бесчинствовали, когда он был ребенком. Хулиганил и он сам. Иван просил прощения у народа и обещал не допускать самоуправства, бесчинства бояр и чиновников.
Реформаторы, возможно с конца 40-х годов, стали собираться на совещания, на которых присутствовали и служилые люди. Основные вопросы, обсуждавшиеся на совещаниях, относились к ограничению власти наместников и земскому устроению, т. е. расширению прав служилых людей, проживавших за пределами столицы. На одном из таких совещаний, 28 февраля 1549 года, помимо Боярской думы, которая пополнилась родственниками Анастасии Захарьиной и их сторонниками, церковного руководства, присутствовали также воеводы и дети боярские. (Исследователи считают, что это был первый земский собор в России, и называют его «Собором примирения».) Был принят ряд законодательных актов об ограничении права наместников вершить суд над детьми боярскими и рассмотрена широкая программа реформ, направленных на укрепление социально-политических основ Русского централизованного государства. Главными целями этой программы стали: во-первых, обеспечение защиты интересов широких слоев служилых людей путем предоставления им земель и, во-вторых (в соответствии с требованиями торговых и посадских людей), коренная реорганизация системы косвенного обложения и приостановление дальнейшего наступления вотчинного, привилегированного землевладения на посады. Здесь нельзя не заметить влияние взглядов Ивана Пересветова, писавшего: «Который воинник лют будет против недруга государева играти смертною игрою и крепко будет за веру христианскую стояти, ино таковым воинником имена возвышати, и сердца им веселити, и жалованья им из казны своея государевы прибавливати; и иным воинником сердца возвращати, и к себе их близко припущати». Тогда же был решен вопрос и о подготовке нового свода законов. Выступая перед участниками собора, 18-летний царь публично заявил о необходимости перемен. Свою речь он начал с угроз в адрес бояр-кормленщиков, притеснявших детей боярских и «христиан», чинивших служилым людям обиды великие в землях. Обличая злоупотребления своих вельмож, Иван возложил на них ответственность за дворянское оскудение, одновременно пообещав: «…я сам буду вам, сколько возможно, судья и оборона, буду неправды разорять и похищенное возвращать». За этим следует правительственный приговор от 28 февраля 1549 г.: «Во всех городах Московьския земли наместником детей боярских не судити ни в чем, оприч душегубства и татьбы и розбоя с поличным». Этот приговор наносил очередной удар по власти наместников. (Ограничивать власть наместников начал дед Ивана Грозного Иван III.) С приговора началось постепенное оформление сословных привилегий дворянства. Они получили соответствующие грамоты.