Иван Украинский
Шрифт:
— До чего же может довести эта война? — вслух рассуждал Иван. — До голоду и нищей сумы, истребления людей. Что тут творят турки и курды с армянской нацией — это просто неописуемо. Не щадят ни старых, ни малых, всех подряд казнят. Где побывали аскеры — там остается мертвая пустыня. Все своими глазами видел.
— У азиатов так издавна, — отозвался собеседник, — разные паши и беки вражду между людьми оборачивают себе на пользу. Жги, коли, убивай — это их давняя привычка. А сейчас они озверели совсем.
От недавно прибывшего земляка — кавалериста Украинский узнал, что проездом на Кавказский фронт
— У нас в Тихорецкой, — вел разговор Петраков, — император вышел на перрон, потом его проводили в коммерческое училище. Встреча и проводы были торжественные. А в Екатеринодаре — тем более.
Михаил смолк, затем в раздумье произнес:
— Повезло мне увидеть в Екатеринодаре тот приезд и отъезд царя. Много сопровождало его начальства и слов было сказано. А каким-то сумным, невеселым выглядел Николай.
Украинский понимающе отозвался:
— Так, надо думать, у него крутом голова идет от всяких нехваток и провалов. У нас на фронте он немного раньше побывал, чем мы встретились с тобой. Слышал: генералы засыпали его просьбами о поставках снарядов для артиллерии, снаряжения для пехоты и конницы. Прошло немало времени, а помощи пока не видно.
В течение зимы земляки встречались неоднократно, нашлось у Ивана еще несколько знакомцев из близлежащих станиц и хуторов тихорецкой сторонки. Многие из них служили в пластунских бригадах, прославившихся своим героизмом и бесстрашием в самых сложных и тяжелых боях.
К весне командование дивизиона включило Украинского в состав взвода артиллерийской разведки. Узнав об этом, командир взвода Вячеслав Иванов сказал огневику:
— Жаль отпускать тебя. Ну, да ладно. Все равно воевать- то будем вместе, разведданные твои пригодятся и для нас.
Теперь Ивану с новыми сослуживцами приходилось добывать сведения о противнике посредством длительных
наблюдений за его передним краем, а иногда путем просачивания в ближайший тыл совместно с пехотной разведкой. Особенно активизировалась разведывательная деятельность с наступлением устойчивой весенней погоды. Разведчикам дивизиона ставилась задача собрать подробные сведения о проходимости впереди лежащего межгор- ного плато, зарисовать кроки маршрутов и подготовить схемы основных и запасных огневых позиций для батарей и взводов, наблюдательных пунктов и линий связи. Частично эта работа выполнялась по имевшимся агентурным данным, а многое накапливалось непосредственно в ходе опасных вылазок в пределы и за пределы передней линии обороны противника. Несколько человек с задания не вернулись, они были захвачены в плен.
Едва выбрался из одной такой разведывательной вылазки и Иван Украинский. Произошло это в конце марта. Окрестные леса густо покрывались молодой листвой, на земле зазеленели первые травы. Под жаркими лучами весеннего солнца начал таять снег в горах, наполняя ледяной водой речки и ручьи. Несмотря на людское побоище, по своим извечным законам зажило пернатое царство. Птицы вили гнезда на деревьях и в потайных кустарниковых зарослях, их гомон прерывался только ружейно — пулеметной пальбой и орудийными выстрелами.
В десятом часу утра Ивана вызвал командир разведвзвода дивизиона подпоручик Дарков, вояка бывалый,
— От нас затребовали одного разведчика, — сказал он, — в объединенную группу. Формирует ее разведотдел дивизии. Это будет общевойсковая разведка. Пойдешь ты. Делай, что скажет старший группы.
Иван пришел в разведотдел дивизии, когда там уже собралось шесть нижних чинов из пехотных полков. Седьмой — усатый фельдфебель выделялся из разведроты дивизии и, как догадался Иван, ему-то и поручалось возглавить группу. По его внешнему виду, осанке, умению держаться Украинский понял, что фельдфебель — тертый калач, не раз смотрел смерти в лицо.
Из блиндажа на лужайку, где сгрудились полковые разведчики и к которым присоединился артиллерист, вышел средних лет штабс — капитан, весь перекрещенный ремнями, с маузером на правом боку.
— Становись! — подал команду фельдфебель. — Смирно!
Выслушав рапорт, штабс — капитан поближе подошел к
разведчикам, отдал команду:
— Вольно.
После короткой паузы он начал ставить задачу:
— Мы уже загоняли свою разведроту. К тому же в ней сейчас недокомплект людей. Поэтому вызвали вас. Вы тоже имеете большой опыт. Что требуется? У нас в общем-то много данных о противнике. Где, какие его основные части и подразделения находятся — это нам известно. Не все нам ясно, куда и какие новые их силы прибыли и прибывают. Это и надо разведать.
Штабс — капитан, пройдясь вдоль строя, продолжал:
— Нужно углубиться на 6–8 верст, скрытно проследить за движением турок, засечь места концентрации. И необходим «язык». Но не какой-нибудь, а ценный. Если вы, скажем, приведете нам рядового турка или курда, он ничего серьезного не сможет рассказать. Задача — перед возвращением захватить и доставить пленного офицера, очень желательно — немецкого офицера — инструктора. Тогда ваш риск будет оправдан полностью. На выполнение задачи дается не более трех суток. Поведет группу фельдфебель разведроты Боренко. Зовут его Роман Нилович. На подготовку дается 5 часов. Ясно?
— Ясно, — сдержанно ответил строй.
— А теперь разойдись, — скомандовал офицер. — Вас для инструктажа соберет еще Боренко.
Выйдя из строя, разведчики перезнакомились друг с другом, высказали соображения, с каким оружием и снаряжением отправляться в тыл противника. Тем временем, пригласив к себе в блиндаж Боренко, штабс — капитан развернул на столе карту и, указывая карандашом на ее обозначения, сказал:
— По нашим сведениям, вот в этих двух ближайших деревнях останавливаются на ночлег приезжающие на фронт немецкие офицеры. Возьмите под наблюдение и, если это так, — оттуда захватите «языка».
— Есть, — ответил фельдфебель. — Разрешите идти?
— Идите.
Все остальное домысливалось, обдумывалось и взвешивалось фельдфебелем и поступившими в его распоряжение разведчиками. Готовились тщательно, со всей скру
пулезностью. Вооружились наганами, кинжалами, карабинами, набрали вдоволь патронов, гранат, прихватили несколько прочных веревок и тряпок для кляпов «языкам», сухой паек на трое суток, два бинокля, несколько компасов. Снаряжение подогнали так, чтобы ничто не звякнуло, не загремело.