Иванов катер. Не стреляйте белых лебедей. Самый последний день. Вы чье, старичье? Великолепная шестерка. Коррида в большом порядке.

Васильев Борис Львович

– Ты что?

– А я - дурак, - запинаясь от ярости, сказал Иван.
– Тот дурак, для которого законы пишут.

И опять широко, уже не примериваясь, резанул сеть.

– Не смей!… - Сергей, не рассчитав, с силой толкнул капитана.

Иван отлетел к борту, ударился о леер. Нож, выскользнув, упал в воду. Иван тяжело поднялся, шагнул к сети, скомкал. Сергей ухватился за другой конец:

– Рыбинспектор дал. Понятно тебе?… Сам дал, лично!…

– Не дам!… - Иван, задыхаясь, рвал сеть к себе.
– Не позволю!…

–

Моя сеть, ясно? Мне подарили! Мне, ясно?…

Тяжело дыша, они почти упирались лбами. Сергей был здоровее и помаленьку, по частям перетягивал сеть, мотал Ивана по всей корме.

– Оставь! Слышишь?… Добром прошу, - бормотал он.

Иван вдруг бросил сеть и, схватив с палубы тяжелую крестовину, далеко швырнул в воду:

– Вот так-то, Прасолов. Так-то лучше будет. Спокойнее.

– Твою мать… - сквозь зубы выругался Сергей.
– Добро, капитан, побеседовали. В жизни этой беседы не позабуду.

– Уходи с катера.
– Иван закурил, затянулся, говорил почти спокойно.
– Сам уходи. Не сработаемся.

– За бабу считаешься?
– тихо спросил Сергей.
– Эх, мужик называется! Дерьмо собачье.

Швырнул в воду исполосованную сеть, пошел к рубке.

Навстречу вылезла Еленка.

– Завтракать.

– Идем.
– Иван встал.
– Я сказал тебе, Сергей. Все.

– Не задержусь, капитан. Теперь не задержусь, не думай!…

Но задержаться Сергею все-таки пришлось: он задумал досрочно выпустить своих радистов. Просьбу встретили недоверчиво, но пошли навстречу: создали комиссию, в состав которой вошли директор, главный инженер и по собственной охоте Пронин.

Группа не подвела Сергея: из пятнадцати выпускников четырнадцать получили свидетельства. Пятнадцатый слушатель - Еленка - не явился на экзамены. Сергею объявили благодарность в приказе и наградили именными часами. Он был очень доволен и ради такого случая закатил на катере торжественный ужин.

– Не откажешься, капитан?

– Можно, - сказал Иван.

Сергей пригласил всю комиссию, но пришли только Володька Пронин да парторг Пахомов. Пронин держался официально, говорил тосты, но быстро опьянел и стал пялить глаза на Еленку. Еленка развеселилась, краснела, закрывалась рукой.

Спьяну Пронин принимал Еленку и Сергея за молодоженов, лез с поздравлениями, журил, что скрыли правду.

– Волжская свадьба!… - кричал он, требуя внимания.
– Катера - все в цветах! Музыка! Народное гулянье!… Товарищ Прасолов, возродим народные обычаи? Возродим?…

Пахомов пил мало. Вел с Иваном тихий мужской разговор о лесе, заработках, хозрасчете, который в порядке эксперимента хотели ввести на их запани с будущего года. Он не поддерживал этого новшества, хмурился:

– Опять, значит, рубль гнать будем, да? А сознательность?

– Без рубля тоже не проживешь.

– Правильно. Но вот мне скажи: хорошо зарабатываешь?

–

Хватает.

– Вот. Ты - передовой, ты из премий не вылезаешь. По высшей сеточке пятый год без промаха. Почему? Потому, что ты сам проценты даешь, а мы тебе - соответственно. А при этой самой новой экономике что будет? А то будет, что станешь ты, передовик, получать куда меньше, чем сейчас.

– Почему?
– не понял Иван.

– А потому. Сейчас откуда фонд зарплаты идет? Оттуда.
– Пахомов важно поднял к темному потолку толстый палец.
– Существуют утвержденные ставки, кому сколько полагается. А будет что? Будет фонд зарплаты исчисляться из прибылей, и станем мы его делить на всех чохом. А какой он будет, этот фонд, после всех отчислений? Неизвестно. А ну - запань прорвет? А ну - катер на мель сядет? А ну - еще что? Вот и получится шиш без масла.

– Этого я не понимаю, - вздохнул Иван.
– Работать надо хорошо - и запань не прорвет, и на мель никто не сядет…

– Комнату!
– вдруг заорал Пронин.
– Товарищ Пахомов, сделаем комнату молодоженам?

Иван поднял голову, удивленно посмотрел на Еленку. Она с веселым вызовом встретила его взгляд, и он сразу отвел глаза.

– Комнату?
– Пахомов, не понимая, моргал белесыми ресницами.

– Не надо им комнату, - глухо сказал Иван, уставясь в стол.

– Нет, надо!
– озорно сказала Еленка.
– Очень даже надо!

– Им - не надо, - упрямо повторил Иван.
– Старикам лучше дайте. Столько лет на барже…

Разошлись за полночь. Сергей пошел провожать. Еленка, напевая, убирала со стола. Иван начал стелить постель, спросил вдруг:

– Поздравить можно?

– С чем, Иван Трофимыч?

– Ну, с этим… Комнату вон обещали. И вообще.

– Можно, Иван Трофимыч.
– В Еленку вселился какой-то бес: хотелось озорничать.
– На свадьбу-то придете?

– Ну что ж, поздравляю, - не глядя, сказал Иван и, забыв о постели, тяжело полез на палубу.

– Далеко ли собрался?
– спросил Сергей, встретив его у рубки.

– Порыбачить хочу, - хмуро сказал Иван.
– Давно не рыбачил.

– Гляди не опаздывай: я завтра с утра занят.

– Ладно.
– Иван поковылял к носу.
– В шесть вернусь.

Сергей спустился в кубрик. Сказал, усмехнувшись:

– Розыгрыш наш Ивану против шерсти: рыбачить пошел.

– Надоели вы мне, - вздохнула Еленка.
– Все надоели. Для себя жить буду. Вот как. Для себя.

Сергей потушил свет, разделся, лег. В кубрике было тихо, только чуть поскрипывал борт, касаясь затопленной баржи. Сергей думал о том, как хорошо прошел вечер, и о том, какой серьезный и деловой разговор вел он, провожая парторга до дома. Завтра начнут ставить на катера рации: дело это поручено лично ему и…

– Спишь?… - странным приглушенным шепотом спросила вдруг Еленка.