Иванов катер. Не стреляйте белых лебедей. Самый последний день. Вы чье, старичье? Великолепная шестерка. Коррида в большом порядке.
Шрифт:
– Заклинило, - сказал Сергей. Он сидел наверху, на трапе, свесив ноги в моторный отсек.
Иван попробовал провернуть двигатель ломиком за маховик. Вис всей тяжестью, согнул ломик - двигатель не провернулся.
– Я же говорю: заклинило, - повторил Сергей.
– Под суд пойдешь, - негромко сказал Иван и полез наверх прямо на Сергея.
Сергей вжался в стенку, пропустил. Иван прошел на нос, с грохотом откинул люк. Из кубрика выглянула испуганная Еленка.
– Молчит?…
– Через час вернусь, -
Он почти бежал по берегу, и злоба душила его. Ему пригрозили, угроза была реальной, и теперь в дело вступали другие законы.
Ему повезло: Пахомов был на месте и - один. Сергей почти оттолкнул секретаршу, застрявшую в дверях. Ввалился грязный, задыхающийся. Пахомов строго сдвинул брови, указал на стул.
Рассказывать Сергей умел. Он ничего не скрывал: ни того, что пошел в рейс без разрешения, ни того, что загубил мотор, ни того, что первым спрыгнул за борт тонущего катера. Но про деньги не сказал ни слова, и все выходило так, словно действовал он если и не совсем по закону, то все же из добрых побуждений.
Пахомов слушал молча, по-прежнему строго насупив брови. Молчание его очень пугало Сергея: он стал увядать, вязнуть в рассказе, повторяться, но тут парторг неожиданно начал проявлять любопытство, перебивать вопросами, и Сергей, воспрянув, ловко и стройно закруглил покаяние, вызвавшись оплатить ремонт из собственного кармана.
– Зарплаты не хватит, - нахмурился Пахомов.
– Пустое обещание.
– На книжке есть, - заверил Сергей.
– Производство не должно страдать от моего легкомыслия.
– Правильно, - сказал Пахомов.
– Это ты правильно рассудил, одобряю. Я понимаю, действовал ты активно. Сам в воду полез, людей на берег вывел. Все это в плюс тебе, но могут быть серьезные нарекания. Жалобы. А если жалоба в письменном виде - сам понимаешь, не откликнуться не имеем права. Вот и соображай.
– Спасибо, Павел Петрович, - с чувством сказал Сергей.
– Вот поговорил с вами и вроде душу облегчил. Нет, вы не подумайте чего: за то, что напортачил, отвечу. По всей строгости, сознаю. А с души вы у меня груз все-таки сняли. Спасибо вам за это большое.
Он уже шел к дверям, когда Пахомов остановил его:
– А Бурлаков что думает?
– А что ему думать, Павел Петрович?
– как можно проще спросил Сергей.
– Он ведь не ходил с нами, он тут ни при чем.
– То есть как это ни при чем? Он капитан, он за все отвечает.
– Так-то оно так, но ведь формально…
– Ну ладно, поглядим. Иди действуй. Не задерживаю.
Сергей на цыпочках вышел из кабинета и тихо притворил за собою дверь.
Он вернулся на катер и весь день вместе с Иваном прокрутился в моторном отделении. Вычерпали воду, досуха тряпками протерли днище. Двигатель не трогали:
Работали молча. Раз только Еленка заикнулась насчет обеда, но Иван хмуро сказал:
– Не заработали.
К вечеру кончили. Иван хотел было заняться палубой, но Сергей решительно отказался:
– Дела у меня.
Иван не спрашивал, что за дела. Прошел на палубу, ковырялся там один: только грохот стоял.
Сергей спустился в кубрик. Еленка протирала пол, высоко подоткнув короткую юбку.
– Дела, Еленка. Действовать надо, а то навесят нам, что и в жизнь не разогнешься.
– Скоро вернешься?
– Постараюсь. А что?
– Ничего.
– Она улыбнулась.
– Скучать буду.
– Ну, поскучай.
– Сергей переоделся, сунул в карман деньги и вышел.
Он не хотел расспрашивать Ивана, да и встречным опасался прямо ставить вопрос: юлил, балагурил, выпытывал и вызнал-таки нужный ему адрес.
В ответ на стук долго брехала собака. Потом послышались шаги, приглушенный голос спросил:
– Кто?
– С "Волгаря"! Сергей Прасолов. По делу.
Калитка приоткрылась, и в щели показалась массивная фигура Степаныча. За спиной яростно билась на цепи собака.
– Чего тебе?
– Поговорить.
– Не о чем нам говорить.
Он хотел захлопнуть калитку, но Сергей подставил ногу.
– Долг за мной, Степаныч. Клубнику ты по моей вине утопил. Совесть велит рассчитаться.
– Совесть?… - Степаныч захохотал.
– Ну, проходи.
Прошли в дом. Толстая жена в упор смотрела на Сергея и только моргнула в ответ на его: "Добрый вечер, хозяюшка".
– Ну, садись, - сказал Степаныч.
– Значит, прищучило начальство?
– Начальству об этом знать не положено, - улыбнулся Сергей.
– И если договоримся, то и беспокоить его не будем.
– Смотря как договоримся…
– По совести.
– Степаныч был калач тертый, и Сергей держал ухо востро.
– Во сколько убытки ставишь?
– Во сколько?… - Степаныч прикидывал, как бы не продешевить.
– Ну, это как считать…
– Клубники две корзины, - вдруг быстро сказала жена.
– Одна к одной ягодки, перебранные…
– Не мешай!
– прикрикнул Степаныч.
– Ступай вон на кухню да жрать мне приготовь… С работы я, - пояснил он, когда жена вышла.
– Значит, в самый цвет угадал, - сказал Сергей и выудил из кармана бутылку.
– Полагаешь, что договоримся?
– усмехнулся Степаныч.
– Начальство тебе убытки не оплатит, это ты и сам понимаешь. А я - оплачу.
– За что?
– За что?
– Сергей прикурил, раздумывая, стоит ли играть в открытую. Решил рискнуть: мужик был жадным.
– За то, чтобы начальство не беспокоить.