Июнь 1941. Разгром Западного фронта
Шрифт:
По действиям 36-й кавдивизии в ЦАМО не сохранилось никаких сведений. И тем ценнее хранящиеся в Белгосмузее ИВОВ рукописи воспоминаний ее офицеров П. В. Яхонтова и С. Г. Жунина. На рассвете 25 июня на линии боевого охранения, которое было выставлено от каждого полка 1-го эшелона, появились конные разъезды противника, которые были отброшены огнем ручных пулеметов. Пешие разведгруппы, пытавшиеся проникнуть в глубь охранения, также успеха не имели. В районе полудня боевое охранение было сбито, непосредственно перед передним краем появилась в боевых порядках немецкая пехота, но ее удалось остановить огнем станковых пулеметов. Воздушных налетов не было, вероятно, вследствие того, что дивизии удалось выйти к Одельску необнаруженной. Распознав, что у занимающих оборону частей РККА нет артиллерийской поддержки, немцы вновь начали наступление, также без артподготовки. Но, оказавшись под шквальным огнем станковых пулеметов (в 1-м эшелоне дивизии имелось 48 тачанок с «максимами»), они вторично были остановлены. Во второй половине дня в 42-й полк прибыл командир ее артбатареи старший
З. П. Рябченко из 38-го эскадрона связи 6-й кавдивизии также вспоминал о казачьем полковнике, который останавливал отступающих и ставил их в оборону. Датировки снова не совпадают, но тут уж ничего не поделаешь. «… к вечеру мы подошли к какому-то местечку, там была небольшая возвышенность, с нее был хороший обзор — поле, а потом лес. Только мы поднялись на бугорок, навстречу нам, мы не заметили откуда, вышел солдат и приказал следовать за ним. Уже темно. Прошли минут десять вдоль пригорка, нас встретил полковник при всех регалиях в форме кубанца (это очень важно. — Д. Е.), а я был в форме терца. Он объявил нам, что мы попадаем в его распоряжение, что его полк в пешем строю занял оборону и к утру должны окопаться в полный профиль, указал нам место у дороги». На высоте были отрыты стрелковые ячейки, бойцам раздавали хлеб, воблу и вдоволь патронов. В боевых порядках стрелков были установлены пулеметы, а позади размешались позиции орудий (небольших, по-видимому, полковой артиллерии).
За два дня, что занимали этот рубеж, отбили четыре атаки противника, разгромили немецкий обоз, сдуру сунувшийся на передний край. Потери с обеих сторон были большие. Полковник был доволен действиями своих подчиненных, осматривал поле боя в бинокль и хвалил за хорошие действия. Утром третьего дня «Саша вышел из окопа и пошел вдоль обороны, но моментально вернулся, говорит: „Левого фланга нет, куда делись?“ Нас около дороги осталось человек сорок. Оказалось, что полковник погиб и эти два капитана (земной им поклон), мы гурьбой их похоронили, нашли немного хлеба, с водой поели и двинулись примерно в 9-10 утра в путь» [396] . Вот такая история. Несомненно, радист был участником боев под командой полковника-кавалериста, но вот где это было? Все так расплывчато, хотя он и уточнил в последующих письмах: фамилия офицера была Казаков, звали его Алексеем и были они земляками. Итак, имеем следующее. Был такой полковник Алексей Козаков (Казаков), носил форму Кубанского казачьего войска, был родом из Шпаковского района Ставропольского края. 36-я КД не была казачьей, но, возможно, полковник ранее служил в 6-й дивизии, три полка которой — 3, 48 и 94-й кавалерийские — были Кубанскими. Якобы был убит, в ОБД не значится.
396
Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, письмо.
Когда в дивизию все-таки вернулись три уцелевших орудия ОКАД, они сразу же были установлены на огневые позиции на участке 102-го кавполка. Около 18–19 часов противник силою до двух полков с артиллерией начал скапливаться против левого фланга 36-й КД и правого фланга 6-й дивизии. Командир 36-й отдал приказ командирам 8-го танкового и 42-го кавполка нанести контрудар из-за левого фланга 144-го КП и отбросить противника за железную дорогу Кузница — Сокулка. Левее должны были атаковать части 6-й кавдивизии в общем направлении на Сокулку. В результате атаки противник был отброшен к железной дороге, но внезапный массированный налет авиации вынудил советские части отойти на исходный рубеж. В этот день боевые действия больше не велись.
Интендант 3 ранга С. Г. Жунин служил зам. командира 8-го танкового полка no материально-техническому обеспечению. Он писал, что к 25 июня их полк, имевший 54 танка и 3 БА, занял позицию в 10 км от м. Крынки и вел разведку боем. Под непрерывным воздействием авиации противника, бомбившей и обстреливавшей танкистов, задача по выявлению огневых точек противника была выполнена. Начало атаки командир дивизии назначил на 17 часов, но немцы, вероятно, разгадали наши намерения. После сильной огневой подготовки они сами начали наступление. 8-й полк, ведя огонь с места, удержал свой рубеж, перешел в контратаку и опрокинул атаковавших. Танки прорывались сквозь огонь вражеских средств ПТО, уничтожали его живую силу и технику. Вслед за ними в бой лавиной пошла конница. При ее поддержке 8-му ТП удалось продвинуться примерно на десять километров, но этим все и кончилось. Яростным огнем из всех видов оружия части 36-й дивизии были остановлены, потом снова налетела авиация. Танкисты понесли большие потери и были вынуждены отступать на исходные, конники были рассеяны. В ночь на 26 июня на сборный пункт в районе Берестовицы
В 20 часов майор П. В. Яхонтов был вызван на командный пункт к Болдину, там был ознакомлен с оперативной обстановкой и получил боевой приказ. По словам генерала, главные силы противника стремились окружить войска 10-й армии в белостокском выступе, с целью недопущения последнего части начали отход в восточном направлении. 36-й кавдивизии приказывалось в 22 часа оставить занимаемый рубеж и, ведя подвижную оборону, сдерживать наступление противника с северо-запада, прикрывать отход частей. 1-м рубежом была определена река Свислочь. Сначала с позиций снялись и отошли танкисты и 42-й кавполк, а затем последовательно 24, 102 и 144-й полки.
В. Е. Фролов из 106-го МП писал: «В этих условиях мы свою задачу полностью выполнили, обеспечили выход большой танковой группы. Кавалерийские и пехотные подразделения шли молча, усталые и морально подавленные. Немцы наступали беспрерывно, шли бои днем и ночью, хотя у нас уже почти не было продуктов и боепитания, были большие потери в людях». Это из первого письма. «Когда мы держали оборону и держали коридор для отступления наших частей, то выходили они на вид усталые, подавленные морально и уже небоеспособные. Шли 25 и 26 июня пешком, ехали на танках [танкисты] и конники. Штаб какой-то части разбросал пачки денег (тридцатки) и какое-то штабное имущество. Видно было их полное поражение…» Это из второго письма.
Но не все так ясно в этих событиях. Из оперативных документов штаба 6-го КК:
«25.6.
Штакор 6 кавалерийского корпуса Богуше.
1) Противник неустановленной численности, используя господство в воздухе, медленно продвигается на юг.
2) 6 КК (6 КД, 4 СК, 33 ТД) за ночь 25–26.6. привести себя в порядок.
3) Правее 29 МСД обороняется фронтом Сокулка, Орловиче. Левее 27 СД. 8 СД [на] рубеже Ясенувка, Кнышин, Погорелки.
4) 6 КД собраться и привести себя в порядок в основном районе Шидзель, Лебедин, кол. Заснянки (все пункты в 3–5 км западнее Богуше), в дополнительном районе Верхолесье, Лазниск, кол. Ровек (все пункты 10–14 км южнее Сокулки).
5) 27 СД постепенно отойти и упорно оборонять фронт Нова-Воля, Черный Сток (3 км юго-восточнее Ясенувки). Штадив лес восточная окраина Рудавка, что в 5 км южнее Ясенувка.
6) 33 ТД основная задача прикрыть направление на Белосток в районе южная окраина Сокулка, кол. Курылы, кол. Велихловце.
7) Командиру 4 СК сборным отрядом оборонять подступы со стороны Жуки, занимая отрядом район обороны фланг Шидзель, Козловы Луг, Шидзель.
27 СД остается подчинении командира 4 СК, выполняя поставленную задачу.
КП лес севернее кол. Заснянка, что в 3 км западнее Богуше.
8) Продфураж брать за плату у местного населения.
9) Мой КП — лес у Еленя-Гура, что в 6 км юго-западнее Сокулка.
Что в приведенном документе интересно? То, что командир кавалеристов включил в состав своего корпуса остатки 4-го СК и 33-й танковой дивизии 3-й армии, и комдив-33 полковник М. Ф. Панов ставит свою подпись под документом. Значит, если не полное, но хотя бы с одной из дивизий 11-го мехкорпуса соединение группы Болдина произошло. Но, видимо, так вышло лишь потому, что 33-я уже не годилась для наступательных действий (особенно после боев 22–23 июня) и имела задачу: прикрывать направление на Волковыск. Где-то на своем рубеже в районе Сокулки она и вошла в соприкосновение с 6-м кавалерийским корпусом. И также видно со всей определенностью, что 36-я дивизия Никитину более не подчинена, а получает указания напрямую от И. В. Болдина.
25 июня 13-й танковый полк 7-й ТД вел бой правее 29-й моторизованной дивизии. В районе Старая Дубовая противника пытался атаковать 14-й танковый полк этой же дивизии. Имея всего четверть заправки топливом, соединение к исходу дня перешло к обороне на линии Скоблянки — Быловины. Командир дивизии писал: «В частях дивизии ГСМ были на исходе, заправку производить не представлялось никакой возможности из-за отсутствия тары и головных складов, правда, удалось заполучить одну заправку из сгоревших складов Кузница и м. Крынки (вообще, ГСМ добывали, как кто сумел)». В полосе 14-го полка в районе Зубжица, Горчаки-Гурне, Бабики действовали части 36-й кавдивизии. Танковое соединение весь день подвергалось интенсивному воздействию авиации противника. 4-я ТД вышла к населенному пункту Индура и в 13 часов, развернувшись фронтом на запад, нанесла удар в направлении Кузница, во фланг оборонявшемуся перед главными силами корпуса противнику. Дивизии удалось несколько потеснить немцев и выйти к Старой Дубовой, прежде несколько раз атакованной 14-м полком. Однако дальнейшее продвижение советских танкистов было остановлено. В ходе этих кровопролитных боев командование 13-го полка сменилось еще дважды: после ранения 22 июня командира майора Н. И. Тяпкина 13-м ТП последовательно командовали начальник штаба капитан А. Г. Свидерский, комбат-1 Герой Советского Союза «испанец» майор С. Я. Лапутин и комбат-2 капитан Ф. И. Стаднюк.