Из ада с любовью
Шрифт:
– Мне показалось, она не последует нашим инструкциям. Ее напугали люди из Адмиралтейства.
– А знаете что? – Бейнс прищурился. – Давайте подыщем ей место на каком-нибудь нашем объекте. С условием, конечно, но чтобы ей было гораздо легче выполнить наше условие, чем отказаться от места. А? Хорошая идея?
Он потер руки, довольный собой. Но полковник беспокоился о другом.
– Сэр, я должен вас предупредить, – кашлянул он. Ему подумалось вдруг, что Бейнс к нему не прислушается. – Мне кажется, что доказательства сами упали нам в руки – слишком уж легко и быстро это произошло.
– И что? Операция «Резон» в некотором роде двухсторонняя. Не забывайте, что немецкая шпионка спит с нашим королем. Немцы так же заинтересованы в успехе операции «Резон», как и мы, – если они догадываются о наших замыслах, нам это только облегчает задачу. Соблюдем
– В том-то и дело… – Полковник кашлянул еще раз. – Я думаю, что Аллена нам могли подсунуть нарочно. Выдать его за немецкого агента…
– А заодно супругов Кинг, девку Боулз, Максимилиана фон Хёйне и любовницу короля?
– Не совсем так. Возможно, зная о том, что супруги Кинг немцы, Аллен втерся к ним в доверие, убрал Эрни Кинга и выдал себя за немца его жене.
– А она, такая глупышка, сразу признала в нем нового руководителя? Вы параноик, Рейс. И кого, по-вашему, мог бы представлять Аллен?
– Второе бюро, разумеется. Это наиболее вероятно. Вряд ли американцам захочется сорвать наши переговоры с кайзером.
– Я не сомневаюсь, что лягушатники приложат все усилия, чтобы устроить Великобритании выволочку за нарушение Версальских соглашений. Но посмотрите на Аллена и на любого француза – арийской внешности Аллена позавидует и фон Риббентроп.
– Во Втором бюро сидят не идиоты – они нашли человека с подходящей внешностью, – пожал плечами полковник.
– Аллен является внештатным сотрудником военного министерства уже два года. Вы полагаете, лягушатники прознали об операции «Резон» за несколько лет до ее начала?
– Аллен может быть завербованным агентом.
– Не смешите меня, Рейс. С такой биографией – да еще и завербованный агент? – Бейнс захихикал, считая, что удачно пошутил.
Тони маялся от безделья на Рита-роуд, когда в машинный зал робко протиснулся Чудо-малыш. Они были знакомы еще по Кембриджу, причем формально Малыш учился в Королевском колледже, но посещал лекции университета. Понятно, что студенты относились к нему немного свысока, к тому же мальчик выглядел моложе своих лет и чем-то неуловимо напоминал девочку. Он и теперь напоминал девочку: ужимками и взглядом снизу вверх. Обладая поистине экстраординарными математическими способностями, этот паинька был, мягко говоря, абсолютно неприспособлен к жизни. А если выражаться прямо – иногда вел себя как полный идиот 4 . Пожалуй, Тони поступил с ним жестоко, но раскаивался не сильно.
4
Впоследствии Чудо-малыш станет жертвой гомофобии: заявит в полицию на обворовавшего его сексуального партнера, в результате чего будет обвинен в непристойности и подвергнут принудительной химической кастрации. Однако его вклад в науку трудно переоценить.
– Тони, привет… – робко начал Малыш.
– Привет, привет, – усмехнулся тот.
– Я пришел посоветоваться. Ты сказал, чтобы я советовался с тобой в таких случаях…
Чудо-малыш работал в Комнате 40 и считался там гением криптоаналитики. Впрочем, Тони не отрицал его выдающихся способностей.
– Ну да. Что-то интересное?
– Я не уверен. Думаю, это криптостойкая система со статистически надежным ключом. Но ты ведь говорил, чтобы я советовался…
– Давай посмотрю.
Чудо-малыш принес шифрограмму с телеграфной ленточки, которую Тони оставил у Салли в ящике трюмо. До чего же умница этот пай-мальчик! Верней, до чего же он глуп… Неужели он в самом деле верит в то, что передает Тони информацию, интересную с точки зрения математики? Или у него в глубине души брезжат сомнения насчет мотивов Тони? Несмотря на сексуальные пристрастия, Чудо-малыш был истинным и весьма горячим патриотом, гордился работой в Комнате 40 и считал ее исполнением гражданского долга.
Дело в том, что однажды после лекции этот дурачок попросил Тони проводить его до кампуса – и Тони, уверенный, что речь пойдет о математике, на голубом глазу согласился! А в результате оказался в столь идиотском положении, о котором до сих пор вспоминал с содроганием. Нет, выяснилось, что о математике речь не пойдет, – пай-мальчик заговорил о том, что ему нравятся такие вот неотесанные парни из низов. А Тони-то из кожи лез вон, чтобы никто не счел
Если бы о наклонностях Чудо-малыша узнали в МИ5 или военно-воздушной разведке, его карьере как дешифровальщика пришел бы печальный и позорный конец. Потому что нет ничего проще, чем вербовать таких ребят, – за возможность работать на Великобританию они готовы раскрыть врагам любой ее секрет.
Тони сделал вид, что внимательно изучает шифровку. И даже ввел ее в скрипучие мозги аналитической малышки – не башмаком капустный суп черпаем! Рассказал, какие усовершенствования добавил в коды машинного анализа шифрограмм. Выслушал возражения и идеи. В общем, разговор оказался интересным и небесполезным, а также помог скоротать время до конца рабочего дня. Они сошлись на том, что для выводов слишком мало информации. Но Малыш в самом деле был гением (или сумасшедшим, а одно другого не исключает), потому что увидел статистически надежный ключ – что соответствовало действительности. На основании одного короткого сообщения такой вывод нельзя было считать достоверным, но из него вытекало немаловажное предположение: это личный шифр, индивидуальный, для завербованных агентов их обычно не составляли.
Не будь Малыш столь гениальным, Тони мог бы подшутить над ребятами из Комнаты 40, «расшифровав» сообщение, и даже подвел бы под расшифровку какое-нибудь логическое объяснение, но Малыш бы в него не поверил. А директор Бейнс мог бы сделать неверные выводы: все хорошо в меру и незачем переигрывать.
Вообще-то сообщение в Берлин не удивило бы Бейнса – Тони подтверждал, что Великобритания готова к сотрудничеству с рейхом и желает по секретным каналам передать нечто важное для ведения переговоров, но стесняется сделать это в открытую; видимо, речь идет о нарушении Версальского договора или Женевского соглашения. Предположительно, предметом передачи является образец нового британского супероружия: возможно, животное, подвергнутое некротизации.
Пусть Бейнс продолжает ритуальные танцы и изображает случайную утечку информации – в случае провала операции британские политики схватятся за голову и скажут, что сведения попали к немцам безо всякого умысла со стороны правительства.
И все получилось бы как нельзя гладко, красиво и логично, как в шахматной партии из учебника для начинающих, если бы не глупая смерть Эрни. Да, смерть Эрни ускорила события, но всего на несколько дней.
Уинстон не любит наци и не верит в союз Великобритании с кайзером, но не настолько же, чтобы в открытую противостоять правительству, срывая операции Секьюрити Сервис! Конечно, на лбу у Эрни не было написано, что он немец и вот-вот понадобится МИ5, но ведь за Зверенышем мог следить и агент контрразведки. Или именно в ту ночь не мог?
Тепло и не видно, только мокро. Было много красной еды. Было два маленьких мужчины и было страшно. Потом стало много красной еды, а один маленький мужчина убежал громко. Красная еда была теплая, потом стала холодная. А еще потом стала плохая. Теперь нееда и пахнет неедой сильно. Но все равно тепло и не видно. Можно спать и даже можно громко, но все равно громко страшно. Добрых нет никого, и злых тоже нет никого. Можно еще найти много где не видно и тоже тепло. Твердо и колется, но тепло и не видно. Все равно может стать светло сразу. Или не может. Если может, надо спать внимательно. Потому что тогда надо быстро.