Из Харькова в Европу с мужем-предателем
Шрифт:
Несмотря на то, что меня пугала неизвестность и мне было грустно из-за всего произошедшего со мной за последнее время, все же я чувствовала невероятное облегчение от осознания того, что вскоре я смогу избавиться от всей этой путаницы вокруг меня. Я была на пути к моей тете Жене.
Последовав совету Видкуна, я пошла в бюро путешествий, где меня направили к человеку, который говорил по-французски. Он объяснил, что, поскольку в это время года очень многие едут во Францию, почти невозможно сейчас доехать туда прямым путем. Однако существовали иные способы добраться туда. Он рекомендовал ехать поездом до Бергена, а затем, насколько я помню, сесть на корабль до Бельгии, откуда я смогла бы на поезде доехать в Париж и Ниццу.
В
Я сказала ему, что довольна его планами, после чего он начал выписывать билеты и спросил мою фамилию. Когда я сказала, что я госпожа Квислинг, он вскочил и набросился на меня с такой яростью, что в этот момент я была рада лишь тому, что у него не было пистолета, так как он мог застрелить меня, не колеблясь.
— Ага. Так вот вы кто! Квислинг? Жена капитана Квислинга? — заорал он, двигаясь в моем направлении.
— Да, я его жена, — промолвила я, пораженная его странной реакцией.
— Вы супруга этого ужасного человека? Этого изменника? Человека, который ненавидит свою собственную страну? Человека, который поклоняется большевикам и уже сам, вероятно, стал большевиком? Тот, кто постоянно ездит в Россию для поддержки этого бесчеловечного режима? Кто убеждает этих несчастных беженцев, остатков Белой армии, забытых в этих ужасных лагерях на Ближнем Востоке, вернуться в Советскую Россию, посылая их на верную смерть? Вы его жена и хотите, чтобы я продал вам эти билеты? Нет, мадам. Я не хочу иметь ничего общего с вами. Идите и ищите кого-нибудь другого, кто продаст вам эти билеты.
Я ждала, когда он остановится, чтобы перевести дух.
— Успокойтесь, пожалуйста. Вы, вероятно, плохо информированы — мой муж ездил в Россию, чтобы спасти людей от голода. Его направил туда Нансен. Я была там вместе с ним и знаю, что он всегда относился к коммунистам критически. Вы не понимаете, что говорите. Успокойтесь, пожалуйста! — повторила я снова. Меня стало смущать внимание окружающих, которых привлек наш громкий и взволнованный разговор. Я чувствовала себя сбитой с толку. Это был первый раз, когда я услышала, что кто-то обвинял Видкуна в симпатиях к коммунистам.
— Нансен — это Нансен, а Квислинг — это Квислинг. Ваш Квислинг ездил в Россию со времен большевистского переворота. Когда он был еще членом норвежской миссии, уже тогда он поддерживал дружеские связи с советскими главарями. Он по-прежнему продолжает иметь дела с ними.
Его разглагольствования привлекли внимание одного пожилого агента фирмы, который подошел к нам и заговорил с моим собеседником по-норвежски, очевидно спрашивая, что случилось. Они продолжали говорить по-норвежски несколько минут, после чего мой спаситель неодобрительно покачал головой и пожал плечами, вероятно, удивляясь странностям русских.
В конце концов я получила свои билеты. Как сидящая в клетке птица, которая увидела вдруг распахнутую дверцу в клетке, остановившись лишь на мгновение, я была готова выпорхнуть.
Глава 28.ПЕРВЫЕ ГОДЫ МАРИИ В КАЧЕСТВЕ ГОСПОЖИ КВИСЛИНГ
Имеющиеся сведения показывают, что Мария была в Европе до тех пор, пока не отправилась в Осло до приезда Александры летом 1924 года. В Норвегии она находилась до отъезда Александры в Ниццу в конце лета.
119
Juritzen, Privatmennesket, стр. 141.
Те скудные сведения, которые Мария пожелала сообщить о себе за этот период, коротко представлены в записях, датированных начиная с 1952 года: «Почти три года я жила одна в Париже и в Норвегии, пока мой муж был в России. Квартира в Осло большей частью пустовала» [120] . Ясно, что она и Квислинг не проводили много времени вместе в те годы. Учитывая то, что Квислинг не имел постоянного места службы с лета 1924 года до следующей весны, когда он снова стал работать с Нансеном, возникает вопрос об источнике его доходов, которые давали ему возможность часто путешествовать вместо того, чтобы скромно жить с родителями в Телемарке или на Эрлинг Скалгссонсгат, 26.
120
NB, Quisling Archive, Ms. fol. 3920:X.
В своей записной книжке в 1925 году Квислинг составил список дел, которые он должен был сделать перед тем, как отправиться в путешествие с Нансеном 29 мая. Исходя из этого списка, становится ясно, что он планировал оставить квартиру пустой, но Мария, видимо, была еще в Осло в период с 31 мая по 3 июня. За эти четыре дня, спустя всего девять месяцев после того, как Александру отправили во Францию, Мария написала письмо Квислингу, который только что уехал сопровождать Фритьофа Нансена в качестве его секретаря в поездке по Армении, где они должны были изучить возможности решения проблем с беженцами [121] . В своем письме она упомянула некоторых родственников Квислинга и детально описала признаки своих различных странных недугов. Она настойчиво требовала, чтобы он следил за своим здоровьем и не волновался о ней, а также забыл о каких-либо размолвках между ними. После этого Мария заговорила об Александре, и мы получаем некоторое представление о том, что же это были за разногласия.
121
RA, Arkiv fra Nedre Slottsgate 3.
Мария считала, что если Квислинг еще не писал Александре об употреблении таких выражений, как «дорогой папа» [122] и других нежных прозвищ такого рода, то он должен сделать это как можно скорее как для себя, так и ввиду «очень веских причин, которые у меня имеются». Короткий отрывок показывает тон остальной части этого письма:
«Я также советую тебе писать Асе как можно чаще, чтобы она смогла найти работу этим летом. Прошло уже почти 10 месяцев, а ей по-прежнему нечем заняться. Это ее окончательно испортит. Я даже не хочу говорить, как неприятно это, должно быть, для тебя. Я уверена, что она ненавидит работать, и если не повезет, то Бог знает, что с ней случится и что тебе следует делать с ней».
122
Александра думала, что это могло быть неверным толкованием «Пупси», одного из ее ласковых прозвищ Квислинга.