Из истории Боспора

Жебелев Сергей Александрович

Черепицы Боспора с клеймами решают вопрос и о значении пергамских аналогичных клейм. В Пергаме они имели, несомненно, тот же смысл. Заметим только, что в Пергаме эти клейма употреблялись в одной только форме женского рода. И это обстоятельство легко объяснимо. Дело в том, что все найденные до сих пор клейма в Пергаме относятся к плоским черепицам. Калиптеры там, видимо, не подвергались клеймению, поскольку они играли лишь вспомогательную роль в образовании кровли. Совершенно очевидно, что поэтому-то не встречаются в Пергаме клейма с надписью . Заметим, что и среди боспорских черепиц наблюдается вообще крайне незначительное количество клейменых калиптеров. Черепицы с клеймами в этом отношении представляют редкое исключение. Как уже указывалось, в коллекции Керченского музея из 128 клейм этого типа 22 клейма в форме принадлежат калиптерам. На всю же остальную массу клейм боспорских черепиц (в том же собрании) приходится всего только 6 клейм, связанных с калиптерами, причем все они принадлежат более позднему производству, связанному с именами царей [434] . Как правило, подвергались клеймению, следовательно, почти исключительно плоские черепицы. Таким образом, тот факт,

что в Пергаме не найдено клейменых калиптеров, соответствующих плоским черепицам с клеймами , не является при сравнении с боспорским материалом значительной особенностью. По-видимому, как на Боспоре, так и в Пергаме клеймились главным образом только основные черепицы, плоские . Стало быть, боспорские калиптеры с клеймами представляют значительно большее исключение из общего правила, чем то, что в Пергаме встречаются только клейма , связанные с плоскими черепицами.

434

4 клейменых калиптера с полным именем Спартока, 1 калиптер с клеймом Перисада и 1 калиптер с клеймом архонта Игиэнонта.

Перейдем теперь к вопросу о датировке боспорских клейм . Не подлежит сомнению, что продукция боспорского черепичного производства с этими клеймами могла появиться не раньше начала III в. до н. э., когда вместо обычного до этого титула «архонта Боспора и Феодосии, царя синдов, меотов и т. д.» стал употребляться титул царя как в отношении туземных «варварских» племен, подчиненных Боспору, так и в отношении греческого населения боспорских городов. Эта эволюция титулатуры боспорских правителей была, конечно, связана с определенным процессом формирования политического строя Боспора, протекавшим в теснейшей связи с экономическим его развитием.

С.А. Жебелев, сравнивая государственную организацию Боспора и его метрополии Милета, констатирует различные пути развития, по которым они пошли. «В то время как в Милете руководящая роль представителей аристократических родов привела от олигархии к установлению демократического строя, просуществовавшего с некоторыми перерывами по крайней мере, в течение полутораста лет, единоличная власть пантикапейского „архонта“, по мере политического и экономического роста Боспора, повела к образованию в нем единоличной власти царя» [435] .

435

С.А. Жебелев, Возникновение Боспорского государства, Известия Академии Наук СССР, отделение гуманитарных наук, 1930 г., № 10, стр. 820.

Развитие экспортной торговли, составлявшей краеугольный камень экономики Боспора, было основано на выкачивании огромной массы продуктов, главным образом хлеба, производителем которых являлось туземное коренное население. В соответствии с этим перед государственной организацией стояла задача максимального расширения внутренней экспансии, вовлечения в сферу эксплуатации греческих колоний как можно большей массы производителей. Как известно, эта задача осуществлялась путем территориальных захватов. Но мало того, что определенные районы, населенные меотами, синдами, псессами, дандариями и т. д., входили в состав Боспорского государства. Необходимо было всей этой системе обеспечить определенную устойчивость, стабильность, требовавшуюся нормальным ходом экономических функций Боспора, как античной колонии.

Классовая верхушка туземного общества была несомненно втянута в сферу экономических интересов Боспора, интересов колонизаторов, и это положение чрезвычайно облегчало процесс эксплуатации масс туземного населения. Однако подчинение значительных масс «варваров», из которых выкачивалась соответствующая продукция, не могло быть достаточно обеспеченным «смычкой» греков-рабовладельцев с туземными «верхами».

Вопрос решался в конечном счете наличием у Боспорского рабовладельческого государства неотъемлемого элемента всякого государства [436] — вооруженной силы, в данном случае наемной армии, с помощью которой Боспор, как обширная античная колония, организованная рабовладельцами, осуществлял свои экономические интересы.

436

«Существовавшему и существующему до сих пор обществу, которое двигается в классовых противоположностях, было необходимо государство, т. е. организация эксплуататорского класса для поддержания его внешних условий производства, значит, в особенности для насильственного удержания эксплуатируемого класса в определяемых данным способом производства условиях подавления (рабство, крепостничество, наемный труд)». Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Гиз, 1931 г., стр. 265.

В соответствии с тем довольно сложным положением, в котором находился Боспор, осуществляя экономическую эксплуатацию обширных районов, населенных «варварскими» племенами, со стороны которых всегда следовало ожидать проявления попыток, освободиться от гнета, эта реальная обстановка предъявляла определенные требования структуре государственного строя Боспора. Интересы господствующего торгово-рабовладельческого класса Боспора могли быть должным образом обеспечены, при указанных условиях, мощной централизованной властью с значительной самостоятельной инициативой. Этим требованиям и отвечала «единоличная» власть боспорских архонтов, являвшихся, по существу, наследственными монархами и совмещавших, по-видимому, в своем лице и функции верховного начальника армии. В титулах боспорских правителей фигурировало два названия: «архонт» Боспора и Феодосии и «царь» синдов и т. д. (перечисление туземных племен). По отношению к туземным народам, подчиненным Боспору, применялся термин даря, как бы особо подчеркивающий диктаторский характер государственной власти Боспора в лице его архонтов, в то время как в отношении греческого населения колоний оттенялась зависимость власти боспорских династов от воли народа, «демократии», т. е. класса рабовладельцев.

IV век, как известно,

явился временем блестящего экономического расцвета Боспора. Боспор смог стать крупнейшим поставщиком хлеба в Грецию. Особенно важное значение боспорский хлебный экспорт имел для Афин. Заинтересованность Афин в боспорском хлебе привела к установлению тесных «дружеских» отношений, что выражалось в политике, говоря языком современной дипломатии, «взаимного наибольшего благоприятствования». Архонты Боспора, являвшиеся крупнейшими экспортерами, главными поставщиками хлеба в Аттику, стали объектом особого благосклонного внимания и почестей со стороны Афин [437] . Экономический подъем, рост материального благосостояния рабовладельческого общества колоний, в особенности его верхушечных слоев, внешнеполитические успехи, осуществление политики вовлечения в границы Боспорской державы новых территориальных районов, — все это способствовало росту политического престижа власти боспорских правителей в глазах господствующего класса Боспора, это же вело к упрочению их положения в качестве монархов. Термин «Архонт Боспора и Феодосии» теряет постепенно свое специфическое, хотя и условное значение.

437

В.В. Латышев, , стр. 74, 77, 78, 81 и 88.

В.В. Латышев указывал [438] , что Спарток III [439] в одних надписях называется архонтом, в других только царем; по мнению Латышева, это может быть объяснено скорее всего тем, что в то время уже исчезло всякое различие между титулом архонта и царя, и царь безразлично назывался то одним именем, то другим, то обоими. Во всяком случае не подлежит сомнению, что со времен Спартока III получает на Боспоре преобладание царский титул [440] . На боспорских черепицах встречаются, как известно, клейма с надписью (№ 83). В коллекции Гос. Музея изобразительных искусств имеются два фрагмента таких клейм, найденных в Фанагории. По поводу этого клейма Латышев писал: «К этому же Спартоку, судя по форме букв, может быть отнесена надпись на кирпиче, рисунок которого издал Орешников в сочинении Гиля» [441] .

438

Там же, стр. 85.

439

У Латышева он Спарток IV; но более, по-видимому, верному расчету Миннза, этот Спарток, сын Евмела, вероятно, третий боспорский царь с таким именем. См. Minns, Scythians and Greeks, стр. 580 и 583; время царствования этого Спартока приурочивается к 304-3 — 284-3 гг.

440

В.В. Латышев, ук. соч., стр. 8; Minns, ук. соч., стр. 581.

441

В.В. Латышев, ук. соч., стр. 86, прим. 2.

Очевидно, надписи - в черепичных клеймах могли появиться не раньше того времени, когда за Боспорскими правителями упрочился общий титул . Так, с одной стороны, мы устанавливаем на основании косвенных соображений, что интересующие нас боспорские клейма могли появиться около начала III в.

Но, с другой стороны, необходимо принять во внимание показания палеографических данных. Дело в том, что стиль букв основной группы клейм не позволяет отодвигать даты очень далеко в глубь III в. Шрифт этих надписей — изящный, строгий, по форме своей необычайно близок к лапидарным, эпиграфическим памятникам второй половины IV в. Таким образом, с значительной долей вероятия можно считать, что продукция боспорского черепичного производства стала снабжаться клеймами если не в первые же годы III в., то во всяком случае уже в первые его десятилетия.

Но наряду с 75 экземплярами клейм, принадлежащих к 1-й группе с характерной ранней формой сигмы, в керченской коллекции имеется 4 клейма, у которых сигма имеет горизонтальное направление верхней и нижней черты; сюда же могут быть присоединены клейма с эмблемой в виде трезубца и дельфина. Сигма такой формы характерна для надписей III в. Наконец, последняя третья группа этих клейм выделяется наличием лунарной сигмы, альфы с переломом горизонтальной поперечной черты, форма лямбды здесь носит на себе следы влияния рукописного шрифта. Nilsson показал, что временем появления в греческих керамических надписях лунарной сигмы следует считать середину III в. Судя по астиномным клеймам на херсонесских амфорах, лунарная сигма появляется в керамических надписях северного Причерноморья в конце III в. — начале II в. [442] Так как есть основания утверждать, что клеймение боспорских черепиц закончилось в первые десятилетия II в., то можно сделать вывод, что выпуск продукции с клеймами происходил в течение III в. и лишь отчасти, может быть, во II в. Наиболее поздние образцы этих клейм с лунарной сигмой, очевидно, хронологически близки клеймам с полным именем Спартока и Перисада, которые относятся, по-видимому, к концу III в. — первым десятилетиям II в. Однако необходимо подчеркнуть, что главная масса черепиц с ранней формой сигмы должна быть отнесена, в общем, еще к первой половине и середине III в. Археологические данные об условиях находок черепиц с этими клеймами не могут дать вполне точную датировку ввиду малого количества зафиксированных до сих пор наблюдений. Тем не менее, они представляют несомненно серьезное значение уже и сейчас.

442

При расследовании остатков обжигательной печи, открытой в Херсонесе в 1900 г, было обнаружено 28 раздавленных амфор, представляющих продукцию последнего обжига данной печи. Ручки амфор, по словам отчета, носили именные печати все одного и того же астинома: Истрона, сына Аполлонида, причем сигма имела круглое очертание, ИАК, в. 2, стр. 23.