Из книг мудрецов. Проза Древнего Китая
Шрифт:
— Знаешь ли ты, почему попал в цель? — спросил Инь-цзы.
— Не знаю,— ответил Ле-цзы.
— Значит, еще не овладел мастерством.
Ле-цзы отправился восвояси и три года упражнялся в стрельбе. А затем явился с отчетом к Гуань Инь- цзы.
— Знаешь ли ты, почему попадаешь в цель? — спросил его Инь-цзы.
— Знаю,— ответил Ле-цзы.
— Вот теперь ты овладел мастерством. Храни его и не теряй. Оно пригодится не только в стрельбе, но и в управлении государством и самим собой. Ибо мудрец исследует не жизнь и смерть,— но их причины.
***
Ле-цзы говорил:
—
***
Некий сунец вырезал из нефрита древесный листок для своего государя. Трудился над ним три года — и был тот листок весь в жилках и волосках, со стебельком и с зубчиками. Если смешать с настоящими листьями — не отличишь. Сунское царство кормило этого человека за его мастерство.
Учитель Ле-цзы, услыхав о том, сказал:
— Если бы небо и земля, порождая все вещи, по три года трудились над одним листочком — немного нашлось бы растений с листьями! Потому-то мудрец полагается не на знания и мастерство, а на естественные превращения.
***
У некоего Ши из Лу было два сына. Один любил науки, другой — военное искусство. Тот, что любил науки, решил послужить своими знаниями цискому царю. Царь взял его к себе на службу и назначил наставником при царевичах. А тот, что любил военное искусство, отправился в Чу и предложил свои услуги чускому царю. Он сумел угодить царю, и тот поставил его военачальником. Оба сына жалованьем обогатили семью, чинами прославили родителей.
У соседа Ши — некоего Мэна — тоже было двое сыновей: оба увлекались тем же, что и сыновья Ши, но прозябали в нищете. Завидуя богатству семьи Ши, они неотступно просили рассказать, как те сумели так быстро возвыситься. Сыновья Ши рассказали им все как есть.
И вот один из сыновей Мэна отправился в Цинь, желая послужить циньскому царю своей наукой. Но царь сказал ему:
— Ныне, когда все цари что есть мочи соперничают друг с другом, следует думать лишь об оружии и провианте. Если же управлять моим царством с помощью человечности и справедливости, это приведет его к гибели.
И, приказав оскопить пришельца, прогнал его прочь.
А другой сын отправился в Вэй, желая угодить вэйскому царю познаниями в военном деле.
— Царство у меня слабое,— сказал ему царь,— и сильные царства нас теснят. Безопасности ради стараюсь услужить крупным царствам и поддержать малые. Если же вздумаю положиться на военную силу — мае постигнет гибель. Но если отпустить тебя целым и невредимым — ты пойдешь в другое царство и причинишь нам вред.
И, повелев отрубить ему ноги, отправил обратно в Лу.
Когда оба сына вернулись домой, и сами они, и отец их стали бить себя в грудь и поносить
— Всякий, кто удачно выберет время, преуспеет. Всякий, кто его упустит, пропадет. Путь ваш тот же, что и у нас,— а итоги совсем другие. Не оттого, что действовали неверно,— а оттого лишь, что упустили время. Ведь нет среди законов Поднебесной таких, чтоб всегда были правильны, и нет среди ее деяний таких, чтоб всегда были ошибочны. То, что годилось прежде, нынче могут и отвергнуть. А то, что отвергли нынче, позже может и пригодиться. Для того, что пригодно, а что непригодно, нет точных правил. И нет рецептов — как пользоваться случаем, ловить момент и поступать по обстоятельствам. Это зависит от смекалки. А уж коли ее не хватает, то будь вы столь же многознающи, как сам Конфуций, и столь же искусны, как Люй Шан,— всюду, куда ни пойдете, попадете впросак.
Гнев Мэна и его сыновей утих, а с лиц их сошло выражение досады. И они сказали:
— Мы все поняли. Не стоит повторять.
***
Цзиньский царь Вэнь-гун выступил в поход, намереваясь вместе с другими напасть на Вэй. А царевич Чу взглянул на небо и рассмеялся.
— Чего смеешься? — спросил его царь.
— Да вот смеюсь над тем,— ответил царевич,— как один мой сосед, провожая жену к ее родителям, увидал по дороге женщину, что обрывала листья шелковицы. Она ему приглянулась, и он уж начал с ней заигрывать. Да только обернулся, поглядел вслед своей жене: глядь — уж и ее кто-то подманивает. Вот я и рассмеялся.
Царь, уразумев намек, тут же остановился и повернул войско обратно. Не успел дойти до дому, а уж кто-то напал на северные окраины царства!
***
Царство Цзинь страдало от разбойников. А некий Си Юн умел распознать разбойника по обличью: только вглядится, бывало, в выражение лица — и знает уже, что у того на уме. Цзиньский царь поручил ему опознание разбойников — и тот из сотен и тысяч не упускал ни единого. Царь в великой радости поведал о том Чжао Вэнь-цзы, сказав ему так:
— Нашел я одного человека — от него всем разбойникам в моем царстве скоро придет конец. На что мне теперь куча людей?
— Если вы, государь,— сказал Чжао Вэнь-цзы,— собираетесь переловить разбойников, полагаясь на слежку,— они не переведутся. А Си Юн, уж конечно, не умрет своей смертью.
И вот разбойники, собравшись на совет, решили:
— Это Си Юн довел нас до последней крайности!
И, набросившись на него все разом, растерзали в клочки.
Услыхав о том, цзиньский царь пришел в ужас. Он тут же призвал к себе Вэнь-цзы и сказал ему:
— А ведь и впрямь вышло по-твоему: сыщик-то мой погиб. Но как же я теперь выловлю разбойников?
— Чжоуская пословица гласит,— сказал Вэнь- цзы,—«не высматривай рыбу в омуте—накличешь беду, не выслеживай тех, кто прячется,— наживешь неприятности». Если государь желает избавиться от разбойников, то лучшее средство — приблизить к себе мудреца и довериться ему. Пусть он просветит тех, что наверху, и перевоспитает тех, что внизу. Если народ обретет стыд и совесть—к чему ему разбойничать?!
И царь поручил дела правления Суй Хуэю. А разбойничьи шайки поспешили удрать в Циньское царство!