Из развода с любовью
Шрифт:
– Олег, ты говоришь о наших детях, - мой голос дрожал.
– Знаю, о самых любимых, правда! Яна, я очень благодарен тебе за детей, я видел, какой прекрасной матерью ты можешь быть, я бесконечно люблю их, но понял, что ни тогда ни сейчас не был готов. Это все как гиря, которая тянет каждый раз к земле, когда хотелось в небо.
– И часто у тебя были полеты, пока мы ждали тебя дома?
– Яна…мы ведь сейчас не об этом. Были, и я готов извиниться за каждый, только тебе этого больше не надо. Еще у нас, восьмого марта я увидел, до чего ты изменилась, просто стала… - Он взъерошил мокрые
Олег мягко провел пальцами по щекам, чтобы вытереть мои слезы. Картинка перед глазами плыла, кабинет потерял четкость линий, и все слилось в одно цветастое месиво, как в детском калейдоскопе. Я не видела никого вокруг и даже забыла, что в зале был кто-то еще помимо нас двоих. А потому голос, раздавшийся слева, меня напугал:
– Господи, что же вы делаете, вы же любите друг друга!
Это была одна из психологинь, крикливая, надрывная тетка. И правда что плакальщица. Я мягко убрала руку Олега со своего лица и шмыгнула носом:
– Любим. Но только этого больше недостаточно.
– Ничего не понимаю, - пробормотал Мезенцев, - то есть вы не разводитесь? Олег, объясни, что за херня тут творится?!
Мы с Олегом смотрели друг на друга. Там внимательно, так жадно, будто расставались навсегда. Будто я провожала его на фронт и знала, что никогда не увижу. Будто он рисовал мой портрет по памяти и старался запомнить каждую детали в изможденном, пропитанным горем лице. Мои губы дрогнули в подобие улыбки и, заметив это, Олег понимающе кивнул:
– Разводимся, Гриш. Только делаем это по-человечески, как все еще любящие друг друга люди.
Это этих слов мне стало особенно больно. Мы не особо часто клялись друг другу в любви, будучи в браке. И уж тем более он не имел права спекулировать этими словами теперь, когда было решено разойтись. Я схватила со стола сумку и выпалила:
– Ну, ты и придурок, Олег! И всегда им был.
Меня никто не остановил. Но я чувствовала, как несколько пар глаз прожигали мне спину, пока я двигалась в сторону выхода. Уже на пороге, я смогла обернуться и бросить из-за плеча:
– Ира, изучи, пожалуйста, документы. Если с ними все в порядке, я подпишу. И оформите развод как можно скорее, на любых условиях, как мы все услышали, квартиру Олег мне дарит, детей оставляет на сдачу. Всем спасибо, шоу закончилось.
Глава 19
Выйдя из здания Суда, я спустилась вниз и села на ближайшую от лестницы лавку. Выкрашенные в зеленый доски оказались теплыми, не смотря на отбрасываемую деревьями тень. На покрытые почками ветки села птица и защебетала что-то на своем языке. Кажется, за всеми делами и проблемами, я пропустила приход весны. Не календарный, а самый настоящий, когда можно стянуть с ног меховые сапоги, перестать кутаться в шарф, закрывать окна, чтобы не слышать пение котов и наконец влюбиться. Я подставила лицо солнцу, оно нежно гладило макушку, и совсем неделикатно жарило все остальное. Пришлось расстегнуть пуговицы шубы, леопард хоть и был искусственным, потела я в нем очень даже по-настоящему.
– Ну здравствуй, бывшая жена, - я даже
– Приветствую тебя, бывший муж.
– Подвезти домой?
Я посмотрела на дисплей телефона, тот сдох окончательно.
– Без двух четыре.
– Четыре-четыре, я на перерыве, - пропела я в ответ.
У меня оставалось два часа, чтобы привести себя в порядке и доехать до офиса Мельницы. Сейчас посижу еще пару минут и вызову такси, а лучше пройдусь пешком по Садовой, чтобы посмотреть, как просыпается после зимней спячки любимый город.
– Не надо, Олег, у меня планы.
– Плаааны, - протянул он, но в голосе муже не было привычных ехидных нот. Только усталость. Он встал и подал мне руку, - ладно, Птич, не буду мешать твоим планам, до скорых встреч.
И только я ответила на рукопожатие, как в кармане пальто Олега завибрировал телефон.
– Секунду, Ян, это…надо ответить.
Я равнодушно пожала плечами и откинулась на спинку скамейки. Сквозь стрекот птиц и нарастающий гул машин едва пробивался голос Олега. Из равнодушного он быстро стал тревожным.
– Да не гомони ты, машина цела, блядь, даже если не цела, ты как? Ты сейчас где? Помедленнее, ну не плачь…сейчас… - Олег попытался найти в кармане листок бумаги и ручку, но поняв, что их там нет, махнул свободной рукой: - ладно, так запомню, диктуй. Ага. Это какой район? Там хорошие врачи? Тебя не обижают? Да не реви, я тебя прошу!
Срывающиеся ругательства со стороны мужа означали, что он не просто обеспокоен, все было гораздо хуже. Я уже не могла сидеть на скамейке и делать вид, что ничего вокруг не происходит. Бывший муж нервно мерил шагами небольшой пятачок асфальта передо мной, выслушивая бесконечно долгую исповедь на том конце провода. И как не пыталась, я не могла расслышать, о чем говорила Анфиса.
– Анфиса, да я где я возьму ночнушку и трусы, слушай, я не знаю, где все это! А ты не можешь приехать и все сама собрать? Как операция? Все же в порядке, какая блядь операция, я ничего не понимаю!
– Олег завертел головой и, встретившись со мною взглядом прошептал: - Фиска потеряла сознание в машине, врезалась в столб, теперь вот операция какая-то…
Голубая рубашка болталась на муже еще сильнее обычного, отчего он походил на несчастного воробья с взъерошенным хохолком. Он беспомощно развел руками, показывая, что совсем не понимает, что нужно делать. Я не удивилась, решать проблемы никогда не было сильной стороной Олега. Он больше по полетам, когда простые земные женщины гнули спины к земле. Я спокойно кивнула, встала и вытащила телефонную трубку, зажатую между ухом и плечом бывшего. На том конце слышались глухие женские рыдания.
– Анфиса, это Яна, - мой голос звучал ровно и спокойно, - скажи, что случилось и что нужно тебе привезти.
– Яна? Яночка, тут ужасно, такая палата, тут все злые, ты представляешь.
– Представляю, кивнула я, - скажи, что нужно из вещей, я помогу Олегу их собрать. В каком ты отделении, что случилось?
– Ничего не случилось, - всхлипнула подруга, - всю неделю болел бок, а сейчас лопнула киста, если бы я не была за рулем, а так... Ох, Яна, тут все так…по-мещански, это просто ужасно.