Из тьмы
Шрифт:
На берег поднялся дюжий огненноволосый парень с веслами на крутом плече. Под мышкой он держал плетенку — по-видимому, с рыбой. По его узковатым глазам было видно, что это сын «пашенного» — объякутившегося русского пахаря. Уосук решил заговорить с ним по-якутски. «Если поймет, попрошусь ночевать».
— Как улов? — улыбаясь, спросил он.
— Э-э, пустяк.
— Покажи!
— Да нечего и показывать… Не идет что-то.
В плетенке рыбы действительно оказалось немного.
—
— Андреем.
— Ты здешний, что ли?
— Ну, а какой же еще? Вон дом мой. А ты отколь?
— Из города, брат.
— Из Якутска? А не встречал ли ты там одного ссыльного грузина? Серго звать.
— Орджоникидзе?
— Да, да! — обрадовался Андрей.
— Уехал твой грузин. В прошлом году.
— Ну, еще бы он остался! — воскликнул Андрей. — Все, бывало, говорил: «Что такое Якутия? Это тюрьма без решеток». А когда узнал, что царя скинули, ей-богу — поверишь ли? — на улице плясал. Наши-то говорят: рехнулся фельдшер!
— Видел я его пару раз, — осторожно сказал Уосук. — Неплохой человек, кажется.
— Что «неплохой»! Человечина! Таких днем с огнем не сыщешь. Всех лечил вокруг. Меня читать учил… Я и жену его хорошо знаю. Она наша, местная…
— Послушай, — решился Уосук, — мне тут остановиться негде. Ты не пустишь к себе?
— Ночуй! Чай, топчан не пролежишь? — захохотал Андрей. Он все больше нравился Уосуку.
— А твои… не заругаются?
— Еще чего!
Радуясь, что все складывается удачно, Уосук пошел за Андреем. Тот прислонил весла к стене сарая, спустился в погреб и оставил там рыбу, затем распахнул дверь в сарай:
— Здесь спать будем.
В сарае стояло два топчана. Уосук присел на матрац, шуршащий сеном, и стал разуваться.
— Ты зачем приехал?
— Дельце есть маленькое.
— Какое?
— Сверху, говорят, идут пароходы… — проговорил Уосук.
— А, знаю! С красными.
— Откуда знаешь?
— Папаня на почте от телеграфиста слыхал. — И хотя Уосук, изображая спящего, деланно захрапел, Андрей горячо продолжал: — Приплывут красные — с ними пойду, если примут. Надоело мне здесь до смерти!
Прошло несколько дней ожидания. Уосук успел подружиться с разговорчивым, добродушным парнем. Вместе они уплывали на лодке рыбачить, вместе ночевали в сарае. И хотя Уосук говорил, что ждет совсем других пароходов, Андрей просил его:
— Ты замолви, друг, за меня словечко… Тогда вернее возьмут!
— Да ты за кого меня принимаешь? — смеялся Уосук.
— Замолви…
— Ну ладно!
Вечером 29 июня к покровской пристани без гудков подошли три парохода. На переднем густо толпились вооруженные люди. Пароход отдал трап, и на берег
— Иосиф! Это ты, Иосиф!
Он с размаху обнял Уосука. Это был Платон Слепцов. Уосук с радостью и недоумением вглядывался в дорогие черты друга:
— Откуда ты?
— Я в составе комиссии по установлению Советской власти в Якутии. Нас в этой комиссии шестеро. Ты как здесь оказался? Максим и остальные наши живы?
— В тюрьме, — нахмурился Уосук.
— Ничего. Скоро освободим. Были бы живы!
— Я вырвался из города, чтобы предупредить ваше командование о белых засадах.
— Очень хорошо! Я провожу тебя к Рыдзинскому.
Уосук все не мог успокоиться. Он с любовью разглядывал друга. Длинная красноармейская шинель висела на Платоне, как на палке, лицо было худым и обветренным, но глаза по-прежнему сияли молодостью.
— Значит, университет побоку? — с грустью сказал Уосук.
— Ничего. Кончится гражданская — академиками станем! — засмеялся Платон.
В это время Уосук почувствовал, что кто-то робко тянет его за рукав. Оглянулся.
— Ах да! Познакомься, Платон. Мой друг Андрей. Он хочет вступить в ваш отряд.
— Отлично! Как фамилия?
— Припузов, — ответил Андрей, покраснев.
— Как-как? Притузов? — не расслышав, переспросил Платон. — Добро, товарищ Притузов. Подумаем! Подождите оба меня здесь. Я сейчас!.
И он легко взлетел по трапу.
«Притузов… Туз… Притуз… — бормотал Андрей. — А ведь лучше, чем Припузов». В приходской школе его вечно дразнили сверстники: «Пузо! Пузо! При пузе!» Шутники выпячивали животы или хватались за них, изображая адские страдания. Все это так сердило Андрея, что он прямо ненавидел свою фамилию.
«Если возьмут в отряд, скажу, что я Притузов», — решил он, повеселев.
— Иосиф, — взмолился он, — похлопочи за меня перед Платоном! Он, сдается мне, важная шишка. Не земляк твой?
— Вместе учились.
— Тем более послушает!
— Да ведь я говорил уже.
— Еще раз скажи!
Так вступал в Красную Армию будущий командир Андрей Притузов.
Глава семнадцатая
В отряде Красной Армии. «Красные близко! Пора бежать! Прощайте, господин командующий!»
— Товарищ Рыдзинский, хочу представить вам члена подпольной большевистской организации из Якутска. Он специально бежал из города, чтобы встретиться с нами, — сказал Платон.