Из тьмы
Шрифт:
Вскоре телеграммы посыпались градом — то из Петербурга, то из Иркутска от генерал-губернатора. Чем страшнее были вести из столицы, тем путанее становились указания из Иркутска. Сначала генерал-губернатор требовал принять меры к пресечению беспорядков, но не уточнял, какие именно. Затем последовало: «Распространяющих ложные слухи о революции и свержении самодержавия сажать». Это было совершенно конкретное требование, и вице-губернатор приступил к его исполнению. В типографии было отпечатано предостережение и расклеено
— В бумажках пользы мало. Надо брать большевиков! — заявил Тизенгаузену полицмейстер Рубцов.
— Увы, господин полковник. Мы опоздали, — вздохнул вице-губернатор. — Вот, полюбопытствуйте. От генерал-губернатора.
Рубцов схватил бумажку одубевшими пальцами. На ней значилось: «В столице создано временное правительство. Рекомендую передать всю полноту власти его местным учреждениям».
— Временное правительство… — пожевал усы полицмейстер. — Кто ж в него входит?
— Возглавляет правительство князь Львов. Среди членов — Родзянко, Гучков, Милюков…
— Так ничего страшного! — обрадовался полицейский полковник. — Почтенные люди!
— В столице, конечно, власть в руках достойных. А здесь, того гляди, большевики захватят. Так что, полковник, смотрите в оба. Государя нет, но отечество остается. Наш долг — сберечь его.
— Слушаюсь! — гаркнул полицмейстер. — Значит, брать большевиков?
— Брать пока опасно. Посмотрим, как пойдут события в Петрограде. Но следить за всеми, следить! Собрания — разгонять!
В эти бурные дни Уосук получил задушевное письмо от Разбогатеева. «Дорогой сын Иосиф! — писал купец. — Сложное время настало в нашей стране, и я весьма за тебя беспокоюсь. Надеюсь, впрочем, что ты парень с головой и будешь осмотрителен… У нас все благополучно. Торговля идет хорошо. Заключил выгодный контракт с «Лензолотом» на поставку мяса. С компанией этой просто приятно иметь дело: она платит золотом. На каникулы обязательно приезжай к нам. Будешь не только отдыхать, но и помогать мне, входить в курс и вкус коммерции. Твой отец Николай Алексеевич».
«Увидел бы ты, чем я занимаюсь, — усмехнулся Уосук. — Нет, дорогой Николай Алексеевич, ни к чему мне ваша коммерция… Ваше золото. Золото…» — повторил он про себя. Не думал он, что еще вспомнит об этом золоте и оно сыграет еще свою зловещую роль.
«А что касается каникул, то они, кажется, уже начались».
Перед занятиями разговор в аудитории пошел о политике.
— Крышка царю! — сияя глазами, сказал Максим Аммосов.
— Ерунда! — крикнул кто-то из купеческих сынков.
— Нет, не ерунда, — тихо сказал бледный русоволосый семинарист. Мой отец телеграфист. Вчера он принял телеграмму о том, что Николай отрекся от престола.
— Ну так что! Другой на его место сядет.
— Михаил Александрович тоже отрекся.
— На наш век царей хватит!
— Династия Романовых обречена, —
— Все-то ты знаешь! А с войной как? — вопросил здоровенный парень из крестьян. По-видимому, перспектива отправиться на фронт его весьма беспокоила.
— Война кончится! — громко сказал Максим. — Ее вело царское правительство. А оно свергнуто!
— Ну и что? Отец говорил, что Временное правительство обязалось продолжать войну до победного конца.
— А твой отец согласен с этим? — спросил Уосук. Его начинал раздражать всезнающий сын телеграфиста.
— Мой отец революционер и патриот. Естественно, он за победу над врагом.
— Ах, вот что! — вспылил Уосук. — Значит, твой папаша — эсер! Предатель он, а не революционер!
— Позвольте, — с удивлением воззрился сын телеграфиста на Уосука, — а чем занимается ваш отец, миллионер Разбогатеев? Как говорится, чья бы корова мычала…
Поднялся невообразимый шум.
— Тихо, Иосиф, — сжал ему локоть Максим. — Ты себя пока не обнаруживай.
В этот момент послышался длинный звонок.
— Революция революцией, а ученье ученьем. Сие суть не имеющие друг к другу отношения категории, — назидательно произнес длинноволосый попович.
В аудиторию вошел ректор.
— Господа семинаристы, по распоряжению вице-губернатора с сегодняшнего дня занятия в нашем учебном заведении прекращаются.
— Как? Почему?
— Не беспокойтесь. Это временная мера. Пройдут волнения, и семинария вновь гостеприимно распахнет перед вами двери. Так что по домам не разъезжайтесь. Но и к сборищам разным не примыкайте. Ваше дело учиться…
«Вот также и Николай Алексеевич: «Надеюсь, что ты парень с головой». Не знаете вы, господа, что есть у нас и другие учителя. Они не учат отсиживаться в холодке, когда идет бой за правду. Мы пойдем за ними. А семинария… мы ее окончим. Когда ж и учиться, как не при новой власти. Власти народа».
Но сердце подсказывало Уосуку, что переступить порог семинарии больше ему не придется.
Пока представители других партий выжидали, большевики развернули активную работу. Они вели агитацию среди солдат из местной воинской команды, привлекали на свою сторону городское население. Главной их целью было создание органа, способного управлять областью.
На общем собрании всех политических ссыльных против большевиков сомкнутым строем выступили меньшевики и эсеры. Единственное, к чему они призывали, — не торопиться. Большевики же требовали решительных действий. Их поддержали участники кружка «Юный социал-демократ», ставшие полноправными членами большевистской фракции. Голосование закончилось в пользу большевиков. Видя, что они могут оказаться у разбитого корыта, меньшевики и эсеры согласились примкнуть к большевикам.