Из тьмы

Тертлдав Гарри

Тсавеллас снова вздрогнул. “Вашему королю легко иметь долгую память. Он силен. Для человека, который правит маленьким королевством, слабым королевством, зажатым между двумя сильными, все не так просто ”.

“Ункерлант был - есть - в ловушке между Дьендьосом и Алгарве - и Яниной”, - сказал Ратхар. “Вы можете искупить свою вину, но вы заплатите любую цену, которую потребует король Свеммель. Если вы откажетесь, вы не сможете искупить свою вину, и вы заплатите гораздо больше. Вы понимаете это, ваше величество?” И снова ему

нравилось использовать официальный титул короля, как он ему диктовал.

Король Тсавеллас поник. Ратхар не ожидал ничего меньшего. Король Янь-ины оказался в безвыходной ситуации. Он спас свой трон, переметнувшись на другую сторону в нужный момент, но при этом оставил себя заложником Ункерланта. Если бы он не подчинился, Свеммель мог бы легко найти какого-нибудь сговорчивого янинского дворянина - или губернатора Ункерланта, - который бы подчинился. “Да”, - угрюмо сказал Цавеллас. “Скажите нам, чего вы требуете, и мы это сделаем. Не так ли, генерал?”

“Это так”, - согласился генерал Манцарос. “Это обескровит наше королевство, но это так”.

“Ты думаешь, Ункерлант не был обескровлен?” Сказал Ратхар. “Ты думаешь, Янина не помогала обескровливать Ункерланта белым?" Это то, что вы купили, и это цена, которую вы заплатите за это. Вы знаете, что альгарвейцы удерживаются вдоль реки Скамандрос?”

“Да”, - хором сказали король и его генерал.

Ратхар не был уверен, как много им известно, но на данный момент поверил им на слово. Он сказал: “Я намерен перебросить янинские армии через реку здесь и здесь” - он указал на места, которые имел в виду, - ”через три дня. Вы должны подготовить их, иначе вам и вашему королевству придется нелегко ”.

“Через три дня?” Прохрипел Манцарос. “Это невозможно”.

“Это ваш последний шанс сохранить янинские армии под началом янинских офицеров, генерал”, - холодно сказал Ратхар. “Если вы не переместите людей, как мы требуем, мы сделаем это за вас. Это будет концом вашей армии как армии. Мы будем использовать ее как часть нашей - как небольшую часть нашей. У вас есть какие-либо вопросы?”

“Нет”, - прошептал Манцарос. Он обратился по-янински к королю Тсавелласу, который ответил на том же языке. Мантазарос опустил голову, как обычно делали янинцы вместо кивка. Возвращаясь к альгарвейскому, он сказал: “Мы повинуемся”.

“Хорошо. Это то, что от вас требуется, не больше - и не меньше”. Он повернулся спиной к генералу и королю и вышел из комнаты с картами. Нарисованные янинцы на стенах коридора укоризненно смотрели своими большими, круглыми, влажными глазами. Он проигнорировал их, как проигнорировал короля и генерала, когда они дали ему то, что он хотел. Он также проигнорировал встревоженных янинских придворных, которые пытались заставить его рассказать им, что происходит. После заискивания они съежились.

Карета Ратхара ждала у дворца. “Отвези меня в нашу штаб-квартиру”, - сказал он

водителю. Солдат, флегматичный ункерлантец, кивнул и повиновался без единого слова. Ратхара это вполне устраивало.

Штаб-квартирой был выделенный дом, довольно красивый, в районе, полном модных магазинов - безусловно, более модных, чем любой другой в Котбусе. Янинцы не умели сражаться достойно, но жили хорошо. Когда Ратхар вошел, он почувствовал резкий запах дыма, с которым никогда раньше не сталкивался, и услышал кашель генерала Ватрана. “Высшие силы, что это за вонь?” он потребовал ответа.

“Я вдыхаю дым этих листьев, которые купил в бакалейной лавке через дорогу”, - ответил Ватран между хрипами. Он был коренастым и седовласым, почти на двадцать лет старше Ратхара: один из немногих по-настоящему старших офицеров, переживших поколение ярости Свеммеля, но, тем не менее, надежный солдат. “Варвакис говорит, что они происходят с какого-то острова в Великом Северном море, и все тамошние туземцы клянутся ими”.

“Для чего?” Спросил Ратхар. “Окуривание?”

“Нет, нет, нет. Здоровье”, - сказал Ватран. “Никто из этих туземцев никогда не умирает раньше, чем ему исполнится сто пятьдесят лет, если верить Варвакису. И даже если сократить то, что он говорит, пополам, для меня это звучит не так уж плохо.” Он снова кашлянул.

То же самое сделал Ратхар. “Отвратительная вонь”, - сказал он. “Если тебе придется все время вдыхать этот проклятый дым, я думаю, что скорее умру. Это, вероятно, приведет к гниению твоих легких. И если эти туземцы такие чертовски замечательные, почему в наши дни они принадлежат какому-то дерлавейскому королевству? Все эти острова принадлежат, ты же знаешь.”

“У тебя неправильное отношение”, - укоризненно сказал Ватран.

“Мне все равно”, - ответил Ратхар. “Однако я скажу тебе вот что: Тсавеллас и Манцарос согласились бы с тобой”.

“Держу пари, они бы так и сделали”, - сказал Ватран. “Я полагаю, ты получил от них то, что хотел?”

“Конечно, я это сделал”, - сказал ему Ратхар. “Это было так, или развалить это королевство вокруг их ушей. Мы перебросим янинцев через Скамандрос, пока они не перекроют его своими телами, если понадобится. Тогда мы сами вычистим вонючих рыжеволосых. Он сделал паузу. “Они воняют не хуже, чем эти листья”.

“Извините, сэр”. В голосе Ватрана не было сожаления. Он ухмылялся. Ратхар тоже. Почему бы и нет, когда они оттесняли альгарвейцев назад?

Дождь дул с запада, в лицо полковнику Спинелло. Могло быть и хуже, подумал альгарвейский офицер, вглядываясь из своей дыры в земле на берегу реки в Эофорвике через Твеген в сторону позиций ункерлантцев на западном берегу. Когда он сказал это вслух, один из мужчин в его бригаде бросил на него странный взгляд. “Что могло быть хуже, сэр?” - спросил солдат с неподдельным любопытством в голосе.