Из внешнего мира
Шрифт:
И кто-то слушает и ждет,
Но меч, уверенный и острый,
Он тоже знает свой черед.
( Н.С. Гумилев)
Капля
Зелгадис поймал себя на том, что уже неизвестно сколько времени разглядывает свои руки.
Его терзала мысль: почему у него на теле нет ни волос, ни родинок? Когда его превращал Вальц, все было на месте. Можно ли считать это доказательством того, что превращение свершилось? С Зелгадиса будто сняли старую синюю кожу с наростами, а на ее месте за одну ночь появилась новая - скрипящая от чистоты. Что ж - вполне логично. Но беспокойство не отпускало, в голове крутились совсем уж дикие предположения о том, как еще Азерет может его обмануть.
И никакой радости.
Вот бы наплевать на все и ни о чем не думать. Просто бегать, счастливо орать. Схватить Амелию и подбросить ее до потолка. Сейчас Зелгадис отчасти понял, почему она так любит забираться на самые высокие места и кричать оттуда, словно вожак стаи, оглашающий окрестности победным воем. Так она выбрасывала накопившуюся энергию. Эх, жаль, Зелгадис не мог позволить себе подобные выходки.
Он выбрался из бассейна и, тщательно вытершись полотенцем, оделся. Пора было отправляться в Амбассу, чтобы окончательно убедиться, что исцеление - не фальшивка. В поместье все видели новый облик Зелгадиса, он понял это, когда готовившая ему купальню Винья проводила его удивленным и разочарованным взглядом. Глупая девчонка. Цветы на коже, ха! Попробовала бы она с этим пожить. И Амелия с ее робкими намеками, что он красивый и так. Красивый. Он не хочет быть красивым, он хочет быть нормальным.
Смысла спрашивать других слуг не было, если иллюзия действительно существует, то Азерет наложила ее на всех в поместье. Но Зелгадис все меньше и меньше верил в массовый гипноз. Но тогда в чем секрет? Он должен быть!
В город Зелгадис пошел один, после полной тревог ночи Амелия буквально валилась с ног и, пока он мылся, успела крепко уснуть, свернувшись калачиком прямо на полу среди подушек. Зелгадис не стал ее будить, просто перенес на кровать. Поднять он ее смог далеко не так легко, как раньше.
Когда Зелгадис проходил через сад, его окликнула Азерет.
– Куда собираешься?
– Разве я должен перед тобой отчитываться?
– он прикусил язык, стоило быть повежливее, все-таки он здесь - гость.
Да еще и облагодетельствованный исцелением.
– Если ты в город, не занесешь в больницу лекарство?
– удивительно буднично, почти по-домашнему спросила Азерет.
– Конечно, - Зелгадис принял у нее пахнущий лавандой или чем-то подобным мешочек.
Дойдя до Амбассы, Зелгадис специально снял скрывающий лицо шарф и даже тюрбан, наплевав, что напечет голову. Он собирался посмотреть, какое впечатление произведет его внешность на прохожих. Что ж, на него по-прежнему
Стали бы женщины себя так вести при виде синекожего мужика с камнями на физиономии? Вряд ли. Хотя от жительниц внешнего мира всего можно ожидать. Они ведь не возражают, когда по улицам расхаживают совершенно голые самишту и выставляют на всеобщее обозрение свое главное богатство.
Добравшись до больницы, Зелгадис передал мешочек с лекарством одной из сестер. Она всмотрелась в его лицо, будто пыталась что-то вспомнить, и спросила:
– Прошу прощения, господин, не ты ли тот могучий колдун, который по воздуху принес сюда матушку пару дней назад?
– Да, я. Меня трудно узнать?
– Ты сильно изменился, господин. Ты умеешь менять облик?
До чего же все местные любопытны.
– Нет, я был болен, Азерет вылечила меня.
– О-о-о, матушка - наша благодетельница...
Далее последовали долгие восторги по поводу того, что Азерет смогла спасти тех больных, которые уже одной ногой стояли в могиле. Потом сестра стала настойчиво уговаривать Зелгадиса навестить давешнюю роженицу, чье имя он припомнить сразу не смог. Из вежливости он зашел к ней. Жигома, так вроде бы ее звали, попросила Зелгадиса подержать на руках ее ребенка, чтобы благословить. Определенно, в этой стране жили странные люди.
И сестра, и Жигома подтвердили, что не чувствуют на руках Зелгадиса никаких камней. А ребенок даже попытался жевать его волосы.
Зелгадис еще немного побродил по городу. Приставать к людям с вопросами "Вы чувствуете на моей коже камни?" он не стал, просто следил за реакцией прохожих на свою персону. Потом подсел к старичкам, которые возле рынка резались в местный аналог шахмат. Попросил научить играть, на что те с радостью согласились. В процессе обучения и игры они не раз касались его руки, трепали по плечу. Никакого дискомфорта они при этом не испытывали.
Приходилось признавать, что лечение Азерет сработало. Или она оказалась настолько могущественной, что наложила иллюзию на целый город. Но тогда стоило засомневаться, а человек ли она вообще.
В любом случае, Зелгадис уже устал от многочисленных "если" да "как бы". Он пошел обратно в поместье.
Солнце немилосердно жгло кожу и пришлось даже пальцы спрятать в широкие рукава халата.
"Так я и обгореть могу", - с отстраненным удивлением подумал Зелгадис.
Вдруг он ощутил, как что-то коснулось его плеча. Едва уловимо, точно пух. Скосив глаза, он увидел бабочку с яркими сапфировыми крыльями.
Бабочка села ему на плечо. И он это почувствовал.
Почувствовал.
В этот момент Зелгадис окончательно осознал, что вновь стал человеком. Ощущение было такое, будто спала пелена с глаз. Все цвета вокруг стали ярче. Звуки - громче. Мир изменился, когда изменился он сам.
Из груди прорвался наружу счастливый смех.
Зелгадис стоял и хохотал, запрокинув голову к нестерпимо голубому небу. Работавший в поле у дороги крестьянин выпрямился и испуганно уставился на него. Но ему было наплевать.