Из записок районного опера
Шрифт:
Тут очнулся тот, что с побитой головой, шевельнулся в углу: «Ментура?.. Кто вызывал?!. Нам не надо никакой ментуры!..» И чуть ли не кулаком в нашу сторону пытается махнуть, хоть и на ногах не устоит. Намекнули ему ласково, чтоб заткнул фонтан красноречия и следовал с нами в райотдел, но от нашего общества он категорически отказался, а после пары дружеских пинков — начал тянуть резину: «Где мои туфляры?.. Я без них никуда не пойду!..» Находим туфли под столом, обуваем, ставим его на ноги. Тут же начинается второй акт комедии: «А где носки?.. Я же обут на босую ногу… Найдите мне носки, я должен переобуться!..» И, главное, при этом цепляется за мебель цепкими пальцами, и наотрез отказывается куда-либо следовать, пока не будет экипирован по полной программе. Один носок после долгих поисков находим, разбуваем его, надеваем носок и обуваем вновь. Полюбовавшись своей клешней в носке и туфле, он изрекает: «Носок —
Привезли, кинули в «обезьянник», подождали, пока протрезвеют. Поговорили потом с обоими… Как оказалось, никаких претензий друг к другу у них нет, «нормально сидели, ели-пили, почему подрались — не помним, кто вызывал милицию — не знаем, но не мы, точно!..» Поскольку стычка случилась в квартире, а не на улице, то вопрос об ответственности за хулиганство не стоял. Предупредили обоих, чтоб не бузили больше, и — коленкой под зад…
2. «БРАТА ЗАРЕЗАЛ!..»
…Как-то прибегает в райотдел парень — высокий, худой, типичной нарколыжной внешности. Вопит дико: «Спасите брата, я его только что зарезал!» А нам такое — в масть, когда убил — и тут же прибегает с повинной. Значит, не придётся искать убийцу и «колоть» его, работы практически никакой, зато на одно раскрытие тяжких преступлений больше, — лепота!.. Едем на адрес, заходим, смотрим — валяется на полу на кухне покойник, весь в кровище, аж смотреть страшно, жмур стопроцентный, таких только в голливудских триллерах про садистов — потрошителей показывают… С нами ошивался тот же слабонервный помощник дежурного, — оставили его подежурить у мертвяка, чтобы его никто не спёр, а сами разбежались по комнатам, по своим оперским, следовательским или экспертным делам. И вот, стало быть — внимание, самое интересное! — валяющийся у ног помдежа труп вдруг открывает глаза и спокойно просит: «Мужик, дай сигарету!» Жёлторотик вмиг — в обморок. А этот, оживший, разварнякался по-пьяному, рубашку на груди рванул — аж сгустки крови во все стороны полетели, развопился: «Суки, да я вас!.. да вы меня!..» Чего орёт — понять невозможно, то ли не за тех нас принял, то ли не в духе просто… Врезать бы ему по мозгам, но — страшновато. Он и так смотрится кровавым куском мяса, куда ж ещё бить?.. Многие из тех, кого мы в морг сволакивали — и те смотрелись жизнерадостней!.. Короче, приехала «скорая», промыли ему окровавленную башку водой из-под крана, сказали: раны только резанные, а череп не пробит, так что жить будет… Свезли его в больницу, а мы следующим утром позвонили узнать, не загнулся ли, оказалось — никак нет, скорее наоборот — в хирургическом отделении вёл себя нагло, всех оскорблял и всем надоел, не давал даже зашить ему рану, вот его и выгнали к ядреной фене.
3. МАМА ПАПУ ПЫРНУЛА…
Обычная схема «бытовухи»: муж жене набил морду, или сын — отцу (либо — наоборот), вначале пострадавшая сторона кричит: «На каторгу негодяя!», но позже, остыв, та же сторона вопит: «Не забирайте его, любимого!..» Тьфу на них, путальщиков… Только время и бензин на выезды по дурным вызовам тратим…
А вот немножко нестандартный случай. Звонок по 0–2: «меня жена порезала!» Приезжаем — лужа крови на полу, пьяненький мужичонка стонет в кресле: «Ой, меня ножом пырнули!» Что-либо разузнать у него и понять произошедшее невозможно, хорошо — в соседней комнате нашли его дочь — школьницу, всю в слезах. Привели её в чувства, расспросили, оказалось: «У папы есть знакомая, тётя Валя, они вместе сидели и пили, а тут мама пришла с работы, увидала их вместе, рассердилась, схватила нож со стола. Тетя Валя испугалась и убежала, а папа попытался у мамы нож отнять, и тогда она пырнула его ножом в живот!..» Сама «пыряльщица» пряталась у соседей, нашли её там — типично — нашенская бабёнка-истеричка, пока волокли её к машине — наслушались криков типа: «Так ей и надо!.. Я ему ещё и гляделки выцарапаю!..» Короче, заперли её в «клетке», а мужика «скорая» увезла, — случай серьёзный был, она ж ему желудок повредила, задела край лёгкого…
Но довольно скоро он очухался, выписался из больницы. Жена сидела в СИЗО («нанесение тяжких телесных» —
4. С ОСОБЫМ УДОВОЛЬСТВИЕМ…
Более серьёзный случай приключился в соседнем районе. Один мужик обитал с женой и тёщей. Бухал регулярно, и — «воспитывал» баб, колотил их немилосердно… Продолжалась эта история десять лет. А потом такое обращение им немножко надоело, и после очередного скандала они вдвоём накинулись на дрыхнущего «в стельку» дебошира и — задушили его бельевой верёвкой. Затащили тело в ванну, разрубали топориком на порции, вынесли из квартиры в сумках и раскидали по окрестным пустырям. А потом, выждав пару дней, снесли в милицию заяву о «пропаже кормильца».
Не учли, дурёхи, что после обнаружения фрагментов тела первыми подозреваемыми автоматически становятся именно домочадцы, особенно если у них нет 100-процентного алиби. Слабонервным дамочкам много не понадобилось: отпрессовали их опера морально, слегка и по ушам надавали, они и раскололись… Так вот, когда обе уже сознались, и терять им было нечего, тёща гордо заявила на допросе (эту её фразу потом долго с гоготом повторяли менты нашего города): «Можете записать в протокол, что хрен и яйца этой гниде я отрезала с особым удовольствием!» М-да… Что называется: до самых печёнок д о с т а л бабёнок покойный!..
Но вообще до крайностей наш народ доходит нечасто, — миролюбивы мы по природе своей… Поругались близкие люди, подрались, маленько покалечили друг дружку, одному глаз выбили, второму ухо откусили, третьего — потыкали острым ножиком из детского желания узнать, не будет ли ему больно, и в 95 % подобных случаев — исключительно по пьяни, то есть без особой злости и весомого камня за душою, так что спустя короткое время бывшие драчуны вновь — кореша до гроба, и снова — пьют, и опять им — хорошо, «кто старое помянет — тому глаз вон!», что очень нежелательно для тех, кто в предыдущей потасовке уже лишился одного глаза… Народ наш — добрая душа!..
Чуток официальщины. Когда один человек немножко бьёт в морду другого человека, то это на языке закона именуется лёгкими телесными повреждениями. Государство такой фигнёй в принципе не занимается, лишь в порядке частного обвинения можно нажаловаться на обидчика в суд, — дело это долгое и нудное, да и не бесплатное… Куда проще, эффективнее и приятнее будет в ответ набить чайник своему обидчику, вот вы и квиты!.. Впрочем, если драка происходила на улице и сопровождалась «нарушением общественного порядка», то можно возбудить против её инициатора дело о хулиганстве. Если повезёт запастись толковыми свидетелями, и приложить к материалам справку о нанесении пострадавшему телесных повреждений хотя бы средней тяжести, то могут и в тюрягу голубчика упечь… Если факт хулиганства можно считать доказанным, но оно — мелкое, то участковый составляет протокол о хулиганстве, и когда по сути изложенного в протоколе у конфликтующих сторон нет разногласий, то тогда суд решает вопрос по этому протоколу, без прения сторон, в облегчённой форме, — такие случаи заканчиваются наложением хоть и некрупного, но — чувствительного штрафа.
5. НЕ ТУДА ПОПАЛИ…
…А вот — забавная история… Однажды верный человек звякнул мне на службу и шепнул адресок, где именно сейчас «варят» ш и р л о (экстракт опия). Я взял напарника, и мы заспешили туда. Нужная квартира была на 2-м этаже в «малосемейке», — там коридоры на этажах длинные, дверей много, табличек с номерами на некоторых из них нет, и не удивительно, что в счёте квартир при поиске нужной мы ошиблись, постучав не в те двери…
Стучим мы, значит, через минутку раздаётся осторожный женский голос: «Кто там?..» Отвечаю универсальным: «Я!..» Оттуда, с удивлением: «Кто «я»?..» Мой голос становится дружески-нетерпеливым: «Да я это, ты что — своих не узнаёшь?.. Открывай!..»
В «неузнавании своих» никто сознаваться не хочет (хотя умудрённые прекрасно знают, что с в о и х в мире вообще — нет), она и открыла. Это было ошибкой, но в другом она поступила верно — не сняла цепочку. И когда я налёг на двери плечом, надеясь на плечах растерянного противника влететь на притон и повязать присутствующих на изготовлении дурманящей влаги, то цепочка, звякнув от напряжения, удержала мой натиск, лишний раз напомнив, что далёк я от кондиций Терминатора, способного прошибать лбом стены и пробивать кулаком насквозь даже бронированные двери. Но мой разнообразный опыт дал о себе знать — я успел сунуть ногу в щель за секунду до того, как опомнившаяся хозяйка попыталась дверь захлопнуть.