Избалованные смертью
Шрифт:
— Как насчет вас и Сильвестра Мориарти? — спросила Ева.
— Ни малейшей искры.
— Может, расскажете мне об этом? О нем?
— Слай… — Патриция вздохнула и отхлебнула воды. — Женщина своего первого не забывает… я имею в виду мужа. Вы своего первого даже не сменили.
— И не собираюсь.
— Все мы так думаем… поначалу. Я была от него без ума. Может, я вообще слегка свихнулась, но я была молода и богата, я считала себя неуязвимой. А он был такой интересный, такой надменный, весь лощеный, светский и немного опасный. Меня это привлекало — то, что крылось под
— Опасный? В каком смысле?
— Все происходило моментально — азартно, жестко, агрессивно. Ну, еще бы! Иначе и быть не могло, мы же не хотели быть как все, а стоило нам притормозить, и стали бы как все. Нет, этого мы не могли допустить. Мы слишком много пили, мы испробовали все модные наркотики, занимались сексом всюду, где можно и нельзя. — Патриция склонила голову набок и лукаво взглянула не Еву: — Ваша мама говорила вам в детстве: «Если твои друзья прыгнут с утеса, ты тоже прыгнешь?» Это такое общее место родительских поучений.
Перед глазами у Евы мгновенной вспышкой пронеслось воспоминание: лицо матери, глаза, полные ненависти к ребенку, которого она произвела на свет.
— Нет.
— А у нас это был постоянный припев. Но в том-то и дело, что нам хотелось первыми прыгнуть с утеса. Если на что-то появлялась мода, мы ее немедленно вводили. Если возникали неприятности, значит, это мы их провоцировали. Один бог знает, сколько денег потратили наши родители, чтобы уберечь нас от тюрьмы.
— В вашем досье нет арестов.
— Подмазывали кого надо. — Патриция выразительно пошевелила пальцами. — Это тоже постоянный припев, понятный на всех языках. Мы были избалованными, совершенно отвязанными сопляками. А потом я окончательно слетела с утеса. Влюбилась. Мне казалось, что и он питает ко мне какие-то чувства, что это любовь. Возможно, так оно и было… поначалу. Это была странная любовь, но… какое-то время она продолжалась. А потом он познакомился с Винни, и, хотя я далеко не сразу это поняла, его Слай полюбил больше, чем меня. Без романтики и секса, — уточнила она. — Слай любит женщин. Но я поняла одну вещь. Мы уже были женаты, и мне уже было ясно, что нашему браку пришел конец, когда я это поняла. А поняла я вот что: они — не две стороны одной медали. Они — одна сторона. И на другой стороне им, по большому счету, никто не нужен.
— Он когда-нибудь причинял вам физическую боль?
— Нет, ни разу. Мне кажется, у него были другие женщины, им он причинял боль, но мне — никогда. Я была его женой, как ни странно, он этим гордился… какое-то время. И все же, пока мы были еще женаты, где-то год спустя после того, как Винни и Фелисити разорвали помолвку и Винни уже вовсю крутил романы с другими женщинами, Слай спросил меня, не соглашусь ли я на эксперимент с третьим партнером.
Патриция помолчала, отпила воды и кинула изучающий взгляд на Еву.
— Фелисити мне говорила, что вы снисходительны и не склонны осуждать ближних.
— У меня нет ни причин, ни поводов осуждать вас, миссис Делотер.
— Сделайте мне одолжение, тем более с учетом темы разговора. Зовите меня Пат. — Патриция поставила бутылку на стол и умолкла надолго. Вокруг них журчали разговоры, люди входили
— Почему?
Патриция наклонилась вперед над столом:
— Я поняла, что Слай — это все, что мне нужно. Было в нем что-то грозившее мне гибелью или проклятием. Я пришла к этому слишком поздно. Но Винни? Когда Фелисити разорвала помолвку, он… Светский, лощеный, но чувствовалось, что под этим лоском скрывается чудовище. Было что-то в его глазах, в его голосе, в жестах… Оторопь наводило. Честное слово, я просто не знаю, как это вам объяснить, но хотя я была молода и готова к приключениям, я не была готова разделить с ним постель. И я дала это понять Слаю — решительно и недвусмысленно.
— И как он это воспринял?
— Две недели он со мной вообще не разговаривал. По правде говоря, уехал без меня на несколько дней, проводил время… черт, я уже не помню где. Да это и не важно. Когда он вернулся и мы помирились, он мне сказал, что рассердился, потому что его взбесило мое отношение. Я-де оскорбила его лучшего друга и установила ограничения в наших отношениях. — Патриция усмехнулась. — Я не изменила мнения насчет этих ограничений, но с облегчением вздохнула, когда он сказал, что вовсе не это имел в виду. Он не хотел приглашать в нашу постель другого мужчину, даже своего ближайшего друга, он хотел пригласить другую женщину. И я подумала, что это может быть забавно, а насчет Винни я и впрямь перегнула палку. И я решила: черт возьми, почему бы и нет?
Он предложил нанять профессионалку, лицензированную компаньонку, чтобы все было спокойно и на уровне. Ничего личного. Должна вам честно сказать, мне эта идея понравилась. И поначалу это было безумно сексуально, волнующе, невыразимо интимно. Она была очень искусна, соблазнительна и потрясающе красива. Терпелива со мной — ведь для меня это был первый опыт с женщиной и с двумя партнерами зараз.
В голове у Евы раздался звоночек.
— Вы помните, как ее звали?
— Простите, нет. Я ее имени не слышала, по-моему, она не представилась. А что, это важно?
— Это может оказаться важным. Помните, как она выглядела?
— Как сейчас. У меня ее лицо в мозгу отпечаталось. — На этот раз без всякой улыбки Патриция постучала себя по лбу. — Сначала Слаю нравилось за нами наблюдать, потом мы развлекались втроем какое-то время. Но потом он начал делать ей больно, он стал так груб, совершенно на себя не похож… во всяком случае, я от него ничего подобного не ожидала. Мне это не понравилось, а вот ее как будто не смущало. По правде говоря, она меня успокоила. Помню, я пила шампанское чуть ли не ведрами, курила травку, приняла, как мне показалось, «Экзотику». А потом началось легкое безумие. Нет, тяжелое безумие. Неистовство, злоба. Я потеряла контроль, потеряла ориентировку. Я почти ничего не помню об остатке ночи, о том, что было наутро.