Избавь-трава
Шрифт:
За ней Никишина выпихнулась, и Куркин утопал.
— А ты куда? — настиг участковый Петьку, который тоже собрался выскользнуть под шумок.
— Жутко тут, — протарахтел Петька и засеменил назад. — Как черт какой прошелся…
— Ты что, шептуха? — взорвался Ветров, которого жутко донимала, злила головная боль. — Нет чертей! Иди, лучше, дом осмотри, а то я тут один до вечера зашьюсь!
— Есть, — вздохнул Петька и поплелся на кухню.
Ветров не смел себе признаться в том, что ему самому тут не по себе. Солнечные лучи били в окно, зловеще освещая труп, игрушки, крутящуюся в воздухе пыль. Как же не было у нее сына, когда Ветров своими
— Кто тут? — Ветров напугался так, что даже выхватил пистолет и оказался в проклятом углу прыжком.
И чуть в крысоловку не угодил — у самого ботинка валялась она в ожидании крыс.
— Да, черти! — ругнулся участковый, осознав, что он в комнате один, если не считать трупа. Просто неудобный сон с кошмарами еще и галлюцинации притащил…
И тут в глаза бросилось что-то светлое на полу, Ветров автоматически перевел взгляд. Поодаль от крысоловки лежали на вышитом полотенце детские косточки — так же плотно увитые гибкими стеблями синих колокольчиков. Только теперь стебли стали толще, длиннее, и мерзко извивались десятками маленьких змеек. Новые и новые колокольчики распускались на стеблях, они выползали из глазниц, заплетая череп все гуще — с таким же стрекотом, как слышал Ветров на Ведьминой поляне.
— Ах ты ж, нечисть! — выплюнул Ветров, мгновенно навел на дрянь пистолет и спустил курок.
Щелк! — пистолет и не подумал стрелять, но Ветров давил курок снова и снова. Осечка за осечкой — в пистолете громко скрежетало, клацало, но участковый не смог сделать ни одного выстрела.
— Ну, и что ты встал? — скрипнул недовольный голос Аггеича, заставив Ветрова обернуться и вскинуть пистолет.
Старик прямо перед Ветровым стоял и опирался на любимую свою метлу. Его котячий глаз сверкал, как у кота, а человечий был неразличим во мгле.
— Получай, гадина!!! — заорал Ветров и снова принялся исступленно давить на курок, однако пистолет все равно давал осечки.
Обессиленный, потный, Ветров опустил пистолет, тяжело дыша. Старик хохотал хриплым филином, и сквозь его гадкий смех участковый услышал грохот костей.
Нечто ледяное и твердое коснулось его руки — робко сначала, но потом ткнуло неприятно, навязчиво, будто бы палкой. Участковый точно обмер от страха — спина покрылась мурашками, он ни шевельнуться не смел, ни взглянуть на того, кто его потрогал. Во вспотевшую ладонь Ветрова точно протиснулась замерзшая детская ручка — и сжала так, что стало больно.
— Мама, — громко всхлипнули у него под боком. — Мама…
Участковый стоял ни жив, ни мертв, пялился перед собой в темноту, на Аггеича. Спина совсем отнялась, желудок корчился в мучительных спазмах. Он не может выдержать этот ужас… Сердце колотилось с бешеной скоростью, вызывая одышку.
— Неужели, не видишь, что Инга свою душу отдала за ребятенка — вместо тебя? — Аггеич укоризненно покачал головой, пропустив мимо смертельный страх Ветрова. — Да, это я виноват — приходила она ко мне с пацаненком своим. На колоду его положил, в баню отнес — да не судьба, бог повелел отдать. Да плакала Инга-то, ух, как плакала! И я сдуру избавь-траву ей открыл. Знаешь, какова
Аггеич еще раз покачал головой, взмахнул метелкой и потянулся прочь, даже и не взглянув на полуобморочного Ветрова. Детская ручка в ладони участкового быстро теплела, обретала жизнь и мягкость. Ветров не выдержал — подкосились его ноги, и рухнул он на пол, скорчился, подтянув колени к подбородку. Страх задавил в нем все — участковый лежал и плакал, как безумный.
— Николенька, пойди сюда, — позвал дед, остановившись в дверях, и мальчишка послушно побежал к нему, перескочив скорчившегося Ветрова.
Аггеич обнял его, накрыв свиткой, и снова зыркнул на участкового.
— Последняя ночь сегодня была, — вздохнул он, кажется, сожалея о чем-то. Ему все равно было, что Ветров не слушает его и не слышит: химородник говорил сам себе:
— Пришлось Ингину душонку прихватить, чтобы Николеньку выручить, бо твоя — никуды не годная, дырявая! Мне нужен ученик: старею, надобно бесовскую душу передать. Пошли, Николенька!
Николенька с порога оглянулся — один глаз у него густо-синий, как колокольчики, а второй — такой же, котячий, как у Аггеича.
— Не оглядывайся, Николенька, — прошептал дел ему на ухо. — С порога не оглядываются.
Крепко держа мальчишку, Аггеич развернулся и ушел — не оглядываясь — растворился в утреннем тумане за секунду до того, как в комнату влетел Петька, всполошившись воплями Ветрова.
***
Петька потел, а в тесном кабинете собралось столпотворение. На стульях возле его стола восседали важные люди: следователь прокуратуры из Донецка Анатолий Лис, начальник из Докучаевска подполковник Панкратов и сам Игорь Анисимов. Но уже далеко не тот грозный бизнесмен бандитской руки, а серый, присмиревший сморчок с огромной лысиной на высохшей голове. Его глаза были полны глухой тоски, Анисимов теребил заношенный свитер и кричал:
— Да, я психанул, когда узнал, что это не мой сын! Идиот какой, безмозглый осел! Да, у меня никогда не будет своих детей, и я разозлился, когда узнал, что Инга мне изменила! Но потом… У меня, ведь не будет своих детей! — рявкнул он, схватил Лиса за воротник и давай трепать.
— Гражданин! — налетел Панкратов и скрутил Анисимова, оттащив от следователя.
— Запишу вам!.. — начал, было, Лис, однако Панкратов сдвинул брови.
— Продолжайте, Анисимов! — позволил начальник, и Анисимов, присмирев, начал сокрушенно блеять:
— Я вывел часть денег из актива и собрал эти чертовы тысячи евро на лечение сына! Я заказал самолет и забронировал место в Германии! Они смотрели его анализы и сказали, что через пару лет мы забудем об этой проклятой болезни! У меня, ведь, не будет детей, никогда не будет детей! Мне все равно, с кем она спала — это был мой сын! Но Инга сбежала, и я нигде ее не нашел!
— Послушайте, Анисимов! — грозно перебил Лис, потирая свои утонченные прямоугольные очки безупречно белым платком. — Судмедэксперт написал заключение, что труп Инги успел мумифицироваться! Значит, она висела несколько месяцев! Кубриков? — он пригвоздил Петьку, и тот совсем скис. Агаповна из «Хозтоваров» видела Ингу живой — она у нее лопату купила. А на следующее утро ее в петле нашли. Какие тут месяца?