Избранная демоном

Хант Диана

– Тебе намного лучше, Рахат, - сказал торговец.
– Если ты гуляешь по лагерю и ведешь беседы с другими рабами.

– Твоими молитвами и твоей заботой, человек, - ответила я, дернув подбородком.

Мулей усмехнулся, и было в этой усмешке что-то тревожное.

– Осторожно, Рахат, - сказал он.
– Тебе стоит привыкать к покорности, если не хочешь раньше времени узнать, как люди умеют наказывать пленных демонов.

– Ты хочешь наказать меня?
– в свою очередь, усмехнулась я.
– Попробуй. Только знай, что самое страшное, что

со мной могло случиться, уже случилось. Днем раньше или днем позже меня ждет позор. Не думаешь ли ты, что можешь напугать меня?

– Гордая Рахат, бывшая принцесса демонов, - процедил Мулей.
– Я торговал демонами и знаю, о чем говорю. Есть в Аосе рабы-демоны. И знаешь, что я скажу тебе, гордая и прекрасная Рахат? Твой новый хозяин, кто бы он ни был, сломает тебя в два счета.

– Я смогу вынести любую боль, - просто ответила я, сама не веря в то, что говорю.

Не поверил и Мулей.

– Не любую, - ответил торговец.
– Когда твой хозяин, у которого кроме тебя будет целый гарем наложниц и рабынь, возьмет тебя, твой мир сузится до размеров ожидания его ласк. Смысл твоей жизни заключится в ожидании милости господина. И когда он захочет проучить тебя, он просто не будет спать с тобой. А ты будешь медленно сгорать в агонии, прекрасная Рахат. Поверь, мой народ научился приручать демониц. Это излюбленное наслаждение высших мира сего.

Слова Мулея тяжело проседали в груди. То и дело, от гнева и стыда, перехватывало дыхание, потому что понимала: он прав.

Оказавшись одна в крытой повозке, я рухнула на колени, прямо на пол и закрыла лицо руками.

– Анахита!
– воззвала я.
– Ни о чем не прошу тебя, кроме одного: дай мне силы. Дай мне силы, чтобы вынести все, что приготовила мне судьба! Дай мне силы выдержать это с честью, чтобы не смалодушничать в самый последний момент… Мне нельзя возвращаться к Ягату… Но та участь, что мне грозит, кажется намного хуже… Слишком дорогую цену я плачу за благо своего народа… Слишком дорогую.

Я забылась тревожным сном, где лица родных сменяли лица смертных, где то и дело раздавался гром, вспыхивали молнии, а струи воды хлестали по лицу. Сквозь непогоду доносился хриплый голос, который то и дело сливался в своем звучании с громовыми раскатами:

– Ты - моя, принцесса Рахаат. Ты - моя собственность. Я иду за тобой и ни одна сила в мире не остановит меня.

Я вскакивала, переводила дыхание, будила прикорнувшую рядом Лею. Отвечала, что приснился кошмар, укладывалась снова. И снова все повторялось.

Прошел еще один день, похожий на предыдущие, кроме того, что сегодня не поймала на себе ни одного неприязненного взгляда. Пери улыбались мне, говорили со мной, в глазах у них застыли слезы.

– Должно быть, о нашем разговоре известно твоим соплеменницам, Рахат, - сказал Мулей, от которого ничего не укрывалось.
– На тебя смотрят с жалостью.

– А на тебя - с презрением, - в тон ему ответила я, в стремлении убедить торговца в его правоте.

Мулей смерил меня оценивающим взглядом, а потом распорядился

привести к нему сразу двоих пери. По тому, как девушки переглянулись между собой, я поняла: побег произойдет сегодня. Арон внял моим словам.

После ужина, на который нам подали ягнятину, печеные овощи и круглые золотистые плоды, я выпила отвара, который специально для меня варил лекарь, что был в услужении у Мулея, и удалилась в повозку.

Я специально не смотрела не пери и избегала бросать взгляды в сторону дальнего костра, где сидят тэны, чтобы ненароком не выдать волнения и не вызвать подозрений Мулея. По красному, лоснящемуся лицу торговца, его масленым глазкам и вялым, ленивым движениям, я поняла, что мои сестры постарались на совесть. Также, видимо, начала действовать сонная трава, которую пери удалось подмешать в отвар.

Я специально пила из общего котла и ноги слабели с каждым шагом.

С трудом дойдя до повозки, я залезла внутрь и рухнула на топчан, успев понадеяться, что сделала все правильно.

Сквозь сон я слышала крики, рычание, отвратительное мяуканье. Я поняла, что снаружи Арон дерется с теми стражниками, кто сумел противиться воздействию сонного отвара и удивилась тому, что все, что могу чувствовать сейчас - это сильное желание спать. Хотелось, чтобы снаружи замолчали и снова воцарилась тишина, так необходимая сейчас.

Рядом кто-то завозился, и я вздрогнула. Не в силах открыть глаза, я заставила себя прошептать:

– Не делай глупостей, Лея. Беги вместе со всеми. Арон проводит через Неудержимые земли… Арон выведет вас… Арон…

– Арон, - шепотом ответили мне.
– Он сможет.

Я хотела сказать что-то еще, но рот не открылся. А потом поняла, что крики и звон оружия вовсе не мешают спать и провалилась в темноту снова.

Буквально в следующий миг тишину пронзил вопль:

– Дрянь! Презренная! Это все ты, все ты виновата!

Раздался звук удара, рядом заплакали.

Я открыла глаза и увидела, что у противоположного топчана сжавшись в комок, трясется Джитана. Девушка держится за щеку обеими руками и испуганно смотрит на работорговца Мулея, который возвышался над топчаном.

Я привстала, глядя на человека снизу-вверх.

Тот тут же забыл о Джитане и продолжил орать, размахивая руками и брызгая слюной.

– Это твои проделки, принцесса Рахат! Вы сговорились с демоном! Вы разорили меня! Ты разорила меня, презренная шлюха!

Щеки вспыхнули от гнева.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, торговец, - ответила я.
– Но попробуй еще раз назвать меня шлюхой…

Мулей ударил по лицу наотмашь, проорав:

– Заткнись! Заткнись, девка, если не хочешь чтобы тебя избили кнутом, подвергли бастинадо, если не хочешь обслуживать оставшуюся стражу весь путь до Аоса!

Я держалась за щеку, как Джитана и также вжималась в изголовье топчана.

Пальцы Мулея сжимались и разжимались, словно торговец готовился задушить меня. Глаза его сверкали яростью и ненавистью, красные, как у быка.