Избранная грешником
Шрифт:
Видя ее такой уязвимой, что-то сдвигается в моей груди, пока я не начинаю дрожать от желания защитить и собственничества.
Я не хочу выпускать ее из виду. Желание подхватить ее на руки и унести туда, где нас никто не сможет найти, сильно бьет по мне.
Я не хочу делиться ею.
Господи, как бы я хотел безопасно спрятать ее в себе.
— Ты действительно любишь ее, — шепчет тетя Белла.
Мой взгляд устремляется к моей свекрови.
— Да.
Она
— Никогда не позволяй этому случиться с ней снова.
— Я обещаю, что этого не случится.
Она поднимает на меня глаза.
— Я оставлю вас на минутку наедине.
Я киваю.
— Спасибо. — Я снова обращаю свое внимание на Марию и нежно глажу ее по плечу.
Я снова склоняюсь над ней, наслаждаясь фактом, что она жива.
— Я, блять, горжусь тобой. Спасибо, что так упорно борешься. — Я целую ее в лоб и закрываю глаза, упиваясь ощущением ее теплой кожи. — Просто отдохни, amore mio. С этого момента я обо всем позабочусь.
Глава 26
ЛУКА
Последние три дня были настоящей пыткой.
Они прекратили прием лекарств, удерживающих Марию в искусственной коме, и сказали, что она очнется, когда будет готова.
Прошло уже восемь часов.
Единственное спасение в том, что дядя Алексей перевел Марию в отдельную палату, где за ней круглосуточно наблюдает медсестра.
Я не отходил от нее с тех пор, как ее привезли в эту комнату, мой пристальный взгляд постоянно проверял, нет ли каких-либо признаков движения.
Если ад существует, то вот на что он будет похож.
Проснись, amore mio.
Я целую тыльную сторону ее левой руки, затем снова смотрю на ее лицо.
В комнату заходит Виктор.
— Давай поговорим снаружи. Я кое-что нашел.
Как только я поднимаюсь на ноги, пальцы Марии сжимаются в моих. Мои глаза возвращаются к ее лицу, и облегчение от того, что я вижу, как трепещут ее ресницы, настолько чертовски сильное, что я опускаюсь обратно на стул.
— Милая? — Тетя Белла воркует.
Я наклоняюсь ближе к Марии.
— Ты нас слышишь?
Она медленно моргает. Ее губы приоткрываются, затем черты лица искажаются болью.
Я склоняюсь над ней.
— Мария.
Она задыхается, и слезы начинают катиться из ее глаз. Ее взгляд, кажется, фокусируется на моем лице, затем она стонет: — Больно.
Моя голова поворачивается к медсестре, которая придвинулась ближе, чтобы проверить жизненно
— Дайте ей что-нибудь.
— Не волнуйтесь, миссис Котрони. Скоро вы почувствуете облегчение, — уверяет Марию медсестра.
Я снова обращаю внимание на лицо жены и наблюдаю, как ее клонит в сон. Ее глаза встречаются с моими прямо перед тем, как закрыться.
Блять. Обезболивающее вырубило ее.
— Сон – сейчас лучшее средство для нее, — напоминает нам медсестра.
Зная, что я ничего не могу поделать, я выхожу вслед за Виктором в коридор.
— Пожалуйста, сообщите мне хорошие новости.
— Мы имеем дело с двумя разными синдикатами.
Я хмуро смотрю на своего друга.
— Что за черт?
— Это причина, по которой мы были повсюду. Говорят, тот, кто тебя свергнет, получит власть в Европе.
Я недоверчиво смотрю на Виктора.
— Ты издеваешься надо мной?
Он качает головой.
— Все это из-за гребаной игры между двумя бандами.
Гребаная игра, чтобы посмотреть, кто сможет убить меня первым. Что за чертовщина?
— Это безумие, — бормочу я.
— По крайней мере, теперь мы знаем, с чем имеем дело. — Телефон Виктора начинает звонить, и когда он проверяет его, передает мне. — Ради всего святого, поговори с Николасом. Этот человек беспокоится о тебе.
Я беру устройство и отвечаю:
— Это Лука.
— Как ты держишься? — Он вздыхает. — Глупый вопрос. — Затем глава греческой мафии набрасывается на меня. — Почему ты не созвал собрание? Предполагается, что Священство должно быть единым во время нападений. И какого черта ты не сказал мне, что женился?
Я жду, пока он переведет дыхание, затем отвечаю: — Свадьба состоялась быстро, и у меня не было времени созвать собрание.
— Я позвонил Лиаму и Габриэлю. Мы все приедем в Лос-Анджелес.
Мое сердце согревается, когда я слышу, что они хотят поддержать меня. Создание Священства было одним из лучших дел, которые я сделал в своей жизни. Сначала это было для поддержания мира между греками, ирландцами, турками и нами, но со временем это превратилось в братство.
Не желая, чтобы они приехали, пока нет реального плана, я говорю: — Я понятия не имею, сколько времени потребуется, чтобы разобраться с этой проблемой, и прямо сейчас я занят Марией.
— Ты, блять, не обязан составлять нам компанию. Просто позволь нам помочь тебе. Ты был рядом с каждым из нас. Пришло время нам объединиться и поддержать тебя.
Зная, что ничто из того, что я скажу, не изменит мнение Николаса, бормочу: — Хорошо.
— Лука, ты глава Священства. Если ты падешь, мы все падем вместе с тобой. Увидимся завтра, — говорит Николас.
— Хорошо. — Я делаю глубокий вдох. — Спасибо. Я ценю поддержку.
Мы заканчиваем разговор, и я возвращаю устройство Виктору, заявляя: — Я должен был назначить тебя главой Священства.