Избранная. Будь нашей женой

Новикова Татьяна О.

Разумеется, потом эти сапоги десять лет валялись на балконе, а в один из дней оказывались на помойке. Втихаря от папы, который не должен был знать о своей победе, потому что непременно бы сказал: «Ну, я же говорил!»

Надо признать: всего не спасем.

Библиотека, как и лаборатория, как и спальни семьи Вероны находятся в левом крыле. Их не должен коснуться взрыв. По крайней мере, если зелье действует именно так, как рассказывает Александр. Точечно, не распространяясь на остальную территорию.

Я смирилась с утратой одежды, разве что комплект белья

из России убрала в сумку — нет уж, не отдам врагу, я на него половину зарплаты спустила. Смирилась с потерей заготовок к новым нарядам. Я была готова ко всему. Даже спать легла в полном обмундировании, чтобы не тратить время на сборы.

— Пора, — позвал Александр той ночью. — Я проверил, все в своих комнатах, никто не пострадает.

Мы в полной тишине, крадучись вышли из спальни. Не скрипнула ни единая половица, словно дом тоже пытался сохранить нашу тайну. Дверь открылась бесшумно.

Я проводила последним взглядом потухшие окна поместья.

— Что дальше? — спросила, заложив прядь волос за ухо.

— Ничего особенного, — пожал плечами Александр. — Нам нужен небольшой пожар, ибо зелье чувствительно к теплу. Я разлил горючую смесь в доме и до ворот. Посмотрим.

С этими словами он высек искру огнивом.

Первым загорелось крыльцо, прилегающее к правому крылу. А затем… раздался взрыв. Если бы мы не стояли в отдалении, нас бы точно зацепило ударной волной. У меня на голове волосы зашевелились от той мощи, что была выплеснута за секунду. Кусок поместья осыпался как песочная скульптура, обнажив тлеющее нутро комнат.

Огненный столб прокатился от дома к ограде и повалил её с такой легкостью, будто не камень, а бумагу. Землю выжгло, остались рытвины, полные горящей травы. В комнатах прислуги раздался крик, и в окнах зажегся свет. Началась паника.

— Поспешим, — Александр подал мне руку, и я крепко схватилась за неё. — У нас слишком мало времени.

— А если они… если они не успеют потушить пожар?..

Я с ужасом представила Тамилу со Сью и их немолодых уже родителей, пытающихся бороться со стихией. Это было страшная картинка, полная отчаяния и боли.

— Успеют, — безо всяких сомнений отреагировал Александр. — Давай же, нельзя медлить.

Мы уходили во тьму, в никуда, подгоняемые жаром и криками служанок.

Я услышала хлопок и мельком увидела, как из портала выходят маги, как они пытаются рассмотреть что-то в полыхающих остовах, как льются потоки воды, созданные ими.

Назад дороги не было.

Мы официально считались погибшими.

***

А дальше закрутилось, закружилось, смело меня потоком событий и новых лиц. Нас, действительно, дожидались. В десятке километрах от поместья стояло два неприметных мужичка с телегой, набитой соломой. Они смолили одну самокрутку на двоих и глянули на нас ну очень подозрительно.

— Туда, — махнули головой в сторону телеги, забыв поздороваться.

Какие приветливые, душевные люди.

Под соломой оказались холщовые мешки, и мы ехали, укрывшись ими, незнамо куда, в кромешной темноте, сопровождаемые лишь конским ржанием и страстным

желанием почесаться (солома умудрялась колоть даже сквозь плотную ткань).

Дорога заняла целую вечность, я даже успела раз пять задремать и столько же раз (что логично) проснуться с мыслью: «Нас сейчас поймают!»

 Не поймали. Но приехали мы только тогда, когда солнце вновь опустилось за горизонт.

Незнакомая местность, какое-то маленькое селение, судя по всему, бедное. Дома были сколочены абы как и не покрыты цветастой краской, нигде не виднелось заборчиков, не было посажено цветов.

Александра окружили мужчины воинственного вида и сразу повели куда-то прочь, он успел только сказать:

— Ничего не бойся, отдыхай.

Легко сказать. Незнакомые люди, множество голосов, прохладный дом, бадья с нагретой водой (магического душа тут не имелось), куда меня втащили практически силой, не слушая заверений, что мыться я не планировала и вообще мечтаю просто полежать на чем-нибудь, где нет соломы.

— Вас помыть, леди Екатерина? — уточнила худенькая, даже тощая девчонка лет двенадцати с такими гигантскими глазами, что в них впору утонуть.

— Нет, спасибо, — твердо ответила я.

Не надо меня ни мыть, ни трогать, ни опекать. Рядом со мной носились как с курицей-наседкой. К часу ночи разболелась голова, а Александр так и не появился. Я прождала его до рассвета и уснула лишь тогда, когда первые солнечные лучи постучались в дом.

Потом оказалось, что ему многое нужно было обсудить с товарищами, которые собрались в этом поселении, что скоро все разъедутся (кроме нас), что восстание набирает обороты, и даже в самых отдаленных провинциях крепнут противники имперской тирании.

Следующие дни прошли одинаково пусто. На собрания меня не пускали. Алекс признал, что ему будет спокойнее, если я до поры, до времени останусь в стороне. Он делился со мной последней информацией, вечерами много рассказывал о планах. Но очень просил не лезть, не проявлять характер.

Да я и не противилась, и не пыталась быть бой-бабой, которой и в мятеже надо поучаствовать в первых рядах, и идеи бесценные вывалить, и мужика к колену склонить, чтоб он знал свое место.

Я исполняла роль кроткой невесты, которая держит глубоко внутри все страхи и сомнения. Император, конечно, объявил Александра дэ Горна мертвым, как и его невесту-иномирянку, но все понимали: он будет искать нас. Этого я страшилась сильнее всего.

Все те часы, что Александр проводил в импровизированном штабе, я чувствовала себя ненужной. Если в поместье можно было хотя бы поговорить с девчонками или зачитаться книгами, то тут — ни-че-го-ше-нь-ки. Мне даже не позволяли готовить или убираться. Хмурые немолодые женщины прибегали, стоило очутиться возле кастрюли, и разве что по рукам поварешкой не били. Отбирали тряпки. На мои заверения — «давайте я вам помогу» — смотрели как на умалишенную.

Гулять по округе — задолбаешься. Кругом на многие километры бескрайние леса да река, что вьется артерией далеко на юг. Без дела сидеть — рехнуться можно.