Избранница Наполеона
Шрифт:
Она опускает глаза.
— Да, ваше величество.
— А где герцог де Бассано?
Придворные озираются, потом откуда-то из глубины разрастающейся толпы доносится голос, и люди расступаются, пропуская вперед герцога. Это высокий широкоплечий мужчина с обветренным лицом солдата. На нем зеленая с золотом кокарда с гербом Бонапартов, к шляпе привязана лента.
— Поменяйтесь местами с Меневалем! — велит Наполеон. — До прибытия в Сен-Кантен нам надо обсудить кое-какие планы.
— Мы не остановимся поесть? — отважно спрашивает герцог. — У меня в экипаже все умирают с голоду.
В
— Сделаем остановку в следующем городе.
Придворные расходятся по своим каретам, а я пытаюсь отыскать глазами молодого человека, который правил нашим экипажем, но его и след простыл. Ему уже нашли замену, и новый возница спешит к нам. Меня предупреждали о вспыльчивом нраве Наполеона, и все равно я ошеломлена увиденным. Мы занимаем свои места, экипаж трогает с места, и Наполеон открывает окно, впуская внутрь ледяной ветер и дождь. Никто не говорит ни слова.
Вечером, когда кареты с грохотом проезжают по улицам Сен-Кантена, Наполеон начинает насвистывать веселый мотивчик.
— Приехали! — объявляет он, когда наш длинный кортеж въезжает в ворота аристократического дома.
Мы выходим из экипажей, а он запевает: «Мальбрук в поход собрался…»
— Ужин в семь! — объявляет он затем таким тоном, будто его весь день не покидало прекрасное настроение.
Приподнятое настроение сохраняется у него и тогда, когда мы размещаемся в наших покоях.
— О, шахматная доска! — восклицает Наполеон, входя в мою спальню, но я обращаю внимание, что сыграть он не предлагает. Его губы растягиваются в медленной, многозначительной улыбке. — Разденься.
Глава 14. Полина Боргезе
Экс-ла-Шапель [8]
Май 1810 года
— Он заскучал? Невеста его плохо развлекает? Поверить не могу! — Поль откладывает письмо моего брата, а я продолжаю изображать изумление. — Но как такое возможно? Она же габсбургская принцесса! В ее жилах течет кровь тысячи поколений! Для французского императора этого должно быть более чем достаточно.
8
Французское название Ахена. В тексте — Экс-ан-Шапель.
— Дальше читать? — сухо спрашивает Поль.
— Продолжай.
Я откидываюсь на большие шелковые подушки и удивляюсь, почему так мало зажиточных европейцев привозит сюда, на воды, свою обстановку. Какой смысл приезжать на воды в Гранню и испытывать неудобства, используя каменные скамьи и деревянные кресла?
Поль бросает взгляд на двух блондинок, принимающих термальные ванны, и, когда обе отвечают на его взгляд, я испытываю внезапное раздражение. Я тут для того, чтобы найти средство от своих жутких болей, а от него сейчас всего-то и требуется, чтобы не отвлекаться
Он начинает:
«Мне недостает наших бесед, Паолетта. Здесь нет человека, с кем бы я мог вести умную беседу об Арриане и его труде о походах Александра Македонского, а также об их значении для нашей империи. С каждым днем сельская местность надоедает мне все больше, и чем дальше мы оказываемся от Парижа, тем острее мое желание вернуться. Представь себе, во Франции, наверное, нет ни одной придорожной таверны, где бы императрица отказалась поесть. Будь у нас возможность посетить их все, она сочла бы наше путешествие удачным. И мне это изрядно надоело.
Пиши мне. Меня не волнует, что ты на водах в Гранню. Это не повод хранить молчание.
Поль возвращает мне письмо и берется за гётевские «Страдания молодого Вертера», чтобы продолжить чтение. Но в этот момент я замечаю желваки на его щеках. Слежу за его взглядом. Оказывается, к нам движется капитан де Канувиль в купальном костюме. Бог ты мой! Он просто светится, и взоры всех женщин в Экс-ла-Шапеле обращены на него. Но устраивается он рядом со мной.
— Пар, вода, обжигающий жар — как вашему высочеству удается переносить это все без последствий? Богом клянусь, на свете нет зрелища прекраснее вас!
Он целует меня в губы, и мне смерть как хочется повалить его на себя. Какая жалость, что в эти ванны пускают детей.
Поль обмахивается книгой. Здесь жарче, чем в Египте.
— Не угодно ли вашей светлости прерваться на обед? — спрашивает он. — Вы три дня питаетесь одним супом.
Это оттого, что меня била дрожь и донимала рвота. Вчера до четырех часов не могла уснуть.
— Ах, да как можно думать о еде в таком месте? — беспечно отмахиваюсь я. — Я же не немка, с аппетитом набивающая брюхо всю дорогу до самой Голландии.
Поль хмурится, а я поворачиваюсь к де Канувилю.
— Я получила письмо, — объясняю я. — Брат уже заскучал. Судя по всему, его плодовитая корова только и делает, что ест.
— Удивляюсь: весь мир у его ног, а он выбирает какую-то австриячку. Где они сейчас?
— В Бреде, — отвечает Поль.
— Бреда? Ну и ну!
Это там, где в изгнании жил Карл Второй. Богом забытое место.
— А еще хотел, чтоб мы ехали с ним! — удивляюсь я. — Каролина-то, конечно, отговорилась. Беременна, видите ли, — ворчу я.
Поль смотрит с любопытством, но вопрос задает де Канувиль:
— Она беременна?
— Надеюсь, что нет. Она и без этого жирна как свиноматка.
— Что же, она обманула императора? — недоумевает Поль.
— Он же не Господь Бог! — усмехается де Канувиль.
— А вот это уже тянет на измену! — мрачнеет Поль.
— И что теперь? Ее высочество меня прогонит?
Оба смотрят на меня, а я уже жалею, что завела этот разговор.
— Да, сестра солгала. И да, это все предательство. И что с того? — Я откидываюсь на подушки, и у меня вдруг с новой силой схватывает живот. — Не пойти ли нам прогуляться?