Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика
Шрифт:
В избу заходят мать и Люба.
Анна. Явилась! Как….ь размулёванная, почти голая! Страм!
Люба. В чём дело? Ты как разговариваешь со мной?
Анна. Она еще будет спрашивать! Щас волосы все напомаженные повыдергаю, будешь знать!
Мать (с тяжёлой отдышкой). Не кричите вы, дочки. Сядьте. Поговорить нада.
Люба
Мать. Ты, правда, встречаешься с чеченом?
Люба не отвечает, она смотрит в пол. Пауза.
Мать. Замуж собираешься или просто любишься?
Люба. Он мне предложение сделал.
Вера. Хосподи!
Анна. Чеченят, бабка, будешь нянчить!
Мать. Дочка… Люба… Как же ты так с нами…
Анна. Андрюше они ноги оторвали, Антона убили, а ты!
Мать. Так по нам война эта прошлась… Как ты можешь? (Пауза.) Родила я тебя поздно… Говорил мне гинеколог, что ребёнок может быть с отклонениями разными.
Люба. Да сами вы с отклонениями! (Плачет.)
Вера. Любаша, ты ведь мне не просто сестра, ты мне и как дочка была. С нашими детьми – с моим и с Анькиным – вместе росла. Ты Антона не помнишь? Как его в гробу привезли?
Люба рыдает.
Мать. От Веры племянника твоего они убили, другого, от Ани, калекой оставили. А ты с ними путаешься!
Люба. Да ни с кем я не путаюсь! Он то не воевал!
Анна. И что? Звери они! Нелюди!
Люба. Ты хочешь, чтобы я так же, как вы, без мужа жила?! Чтобы вся жизнь наперекосяк? Я хочу мужа любимого! Хочу от него детей! Её лицо в потёках туши ужасно. Она похожа на бесноватую. На фурию. Огонь лампадки отражается в глазах. И кажется, будто глаза горят каким-то неземным – дьявольским – огнём.
Анна. Как ты от него детей рожать собираешься?! Если ты понесёшь, я этого волчонка сама выдавлю из тебя!
Люба вскакивает, хватает первое, что попадается под руку (мобильный телефон) и бросает в Анну. Промахивается. Телефон разбивается. Анна встаёт. Кажется, что она хочет ударить Любу.
Мать. Я сама с ней поговорю! Отнесите Андрею поесть.
Вера послушно встаёт. Она вытаскивает что-то из буфета, берёт что-то со стола. Анна садится на место. У нее каменное лицо. Все молчат.
Вера. Пойду
Вера идёт через двор. Ветер плюется в неё листьями. Походка у неё угловатая, поспешная. Она о чём-то думает. О чём-то серьёзном. Собака залаяла и осеклась, будто ей заткнули пасть.
Вера стучит в баню. Раздается голос: «Да входи!»
В бане.
Вера. Благослови тебя Бог!
Андрей. И тебя так же, тётя Вера.
Вера. Я поесть принесла.
Андрей. О о о! Давай! Жрать хочу! Хавать! (Смеётся.) Чё грустная?
Вера. Может, вернёшься в дом? Что ты тут, как… прости Господи!., собака…
Андрей. Нее, тетя Вера, я, пока не очень холодно, здесь поживу. Не могу с вами… И так тоска. А тут ещё вы.
Вера. Ну Бог с тобой. Сам знаешь.
Андрей. Отвернись, тётя Вера. (Вера отворачивается. Андрей пристегивает протезы.) Все, тётя Вера, можешь поворачиваться. (Встаёт, делает пару неуверенных шагов, потом идёт ловко, будто и не на протезах, а на своих ногах, подходит к окну.) О! Любка приехала! Сестрёнка моя! Что же ты мне не сказала?!
Вера. Тётка она тебе, бестолковый.
Андрей. Для меня сестрёнка.
Вера. Любишь ее?
Андрей. Кто мне ближе может быть, тетя Вера?
Вера. Ну да. Вместе воспитывались.
Вера тяжко вздыхает. Андрей выходит.
Вера. Ты хоть поешь!
Андрей. Потом! Дай я к сестрёнке схожу!
Вера (шепотом). Благослови тебя Бог.
Дверь бани захлопывается за Андреем с громким звуком, от которого кровь стынет в жилах.
В избе мать, Анна, Люба. Врывается Андрей. Совсем незаметно, что он на протезах.
Андрей. Любочка, привет!
Люба. Привет, Андрюша.
Анна встаёт с каменным лицом. Она хочет что-то сказать.
Мать. Молчи уж, ненормальная!
Люба со слезами выбегает из избы.