Избранное в 2 томах. Том 2
Шрифт:
— Спасибо, — сказал начальник. — Очень хорошо, что не запоздали. Я позову вас завтра утром.
Он хотел уйти, но я остановил его.
— Товарищ начальник, — сказал я, — извините за беспокойство, не можете ли вы сказать, как вам удалось успокоить женщин?
— Каких женщин? — удивился начальник.
Я напомнил ему.
— Ах, да, да, помню, — сказал начальник. — Разве это было этой ночью, а не прошлой? — Он улыбнулся. — Они уже работают. Кирпичи носят. Работа у них прямо кипит! Ступайте. Я позову вас завтра утром. Спокойной ночи.
Но
— Послушай, — сказал я, — мы можем поехать сейчас. Через полчаса машины пойдут на станцию. К утру мм вернемся назад.
Майборода оживился.
— Значит, договорились?
Я не ответил, и мы молча поспешили к вышке начальника. Теперь она едва виднелась из-за стен и крыш корпуса инструментального цеха. Под вышкой стояло несколько машин — шоферы готовились к отъезду.
Мы сели на одну из машин и через несколько минут двинулись в путь.
Десять дней назад я ехал сюда, — как же изменилась степь за эти десять дней! Напрямик по серой глине пустыни пролегла глубокая, укатанная машинами колея, — извиваясь, тянулась она к горам, словно канат, связывающий стройку и город, расположенный у подножия юр. Горы поднимались навстречу нам, лиловые в вечернем сумраке, небо над нами было чистое и синее, зимняя, белая полоса снегов спустилась до самой подошвы, черная полоса лесов тонула во мраке. Под горой уже надвигалась ночь.
— Начальник назначил меня архитектором жилищного сектора, — сказал я Майбороде, когда мы проехали полпути. — Я представил ему проект жилищного блиндажа. Можно строить, но я не могу здесь оставаться.
Майборода ничего не ответил, только слегка пожал мне локоть, — мы стояли за кабиной на платформе, и на каждом повороте нас бросало из стороны в сторону. Дорога петляла, минуя высохшие озера, там и тут кучки людей возились у дороги с жердями, штативами и рулетками, — триангуляторы производили разбивку будущей железнодорожной ветки, которая должна была связать станцию со стройкой.
Уполномоченный на станции принял нас сразу, но не предложил сесть.
— В чем дело? — спросил он. Он куда-то торопился, Надел уже фуражку и подтягивал портупею.
— По сведениям, которыми мы располагаем, — сказал я, — у вас производится запись в партизанские отряды на Украине.
Уполномоченный посмотрел на меня, на Майбороду, снял фуражку, расстегнул портупею и сел.
— Кто вы такие? — спросил он.
Мы ответили.
— Почему вы не обратились в вашу парторганизацию?
Мы переглянулись. Мы не знали, что надо обращаться в парторганизацию.
— Вы — члены партии?
Мы были беспартийные.
Уполномоченный попросил предъявить документы.
Мы достали документы и протянули ему. Уполномоченный бегло просмотрел их и положил перед собой.
— Кто из вас Майборода? Вы закреплены за оборонным строительством. Раз вы забронированы, я не могу вести с вами никаких разговоров. Вы должны работать на своем посту.
Майборода
— Я не могу вести с вами никаких разговоров. Вы можете уволиться с работы на стройке только через Наркомат обороны.
— Я хочу в партизаны! — простонал Майборода.
Уполномоченный улыбнулся. По выражению лица Майбороды он понял, что причиняет ему боль.
— Дорогой мой, — сказал он, — оборонное строительство — это фронт. Каждый рабочий на оборонном строительстве нужен не меньше, чем боец на фронте.
— Ты меня не агитируй, — угрожающе сказал Майборода, — я уже разагитированный.
Уполномоченный пожал плечами. Слова и тон Майбороды шокировали его.
— Я хочу в партизаны! — чуть не кричал Майборода. — Я не могу здесь! Мне никто не может запретить. Я уже просился в армию, и мне отказали…
— Вот видите! — сказал уполномоченный.
— Но уйти в партизаны мне никто не может запретить. А если бы я не уехал совсем и остался там?
Уполномоченный снова пожал плечами и отодвинул документы Майбороды.
— Тогда я сбегу! — крикнул Майборода.
Уполномоченный серьезно посмотрел на него.
— Тогда вы будете дезертиром.
Майборода прямо захлебнулся от негодования и с горечью махнул рукой, глаза у него покраснели.
— Я ничего не могу сделать для вас, товарищ, — мягко сказал уполномоченный. — Поговорите у себя в парторганизации, с начальником строительства, пусть они обратятся в Наркомат обороны, если вы не нужны на строительстве. — Затем он обратился ко мне. — Вы тоже завербованы на строительство, но из вашей карточки я вижу, что вас так и не оформили за эти десять дней. Разве для вас не нашлось дела?
— Меня не могут использовать по специальности, — сказал я, — а направить на черную работу не хотят.
— Вы архитектор?
— Архитектор.
Уполномоченный улыбнулся.
— Я мало смыслю в архитектуре, но думаю, что архитектору действительно трудно найти себе дело на таком строительстве. Раз вы не оформлены через сектор кадров и не забронированы, я могу поговорить с вами, но… — уполномоченный бросил на меня насмешливый, как мне показалось, взгляд, — но вы ведь понимаете, что партизанские отряды — это партизанские отряды? — Он окинул критическим взглядом мою фигуру. — Почему вас не призвали в армию?
Я кивнул на мое свидетельство об освобождении от военной службы.
— Я был признан негодным.
— Что у вас?
— У меня была болезнь почек.
Уполномоченный развернул свидетельство и посмотрел статью.
— Ах, у вас одна почка, другая удалена! Какой же из вас может быть боец?
Он отложил мои документы и пренебрежительно посмотрел на меня.
— Как хотите. Я могу записать вас и доложить начальнику.
— Прошу вас! — сказал я и повторил аргумент Майбороды: — А что, если бы я остался там и пошел в партизаны или стал диверсантом? Кому какое дело до моей почки?