Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
умах постепенно. Постепенно и, конечно, не строго синхронно: в одних умах
раньше, в других — позже, а у кого-то — раньше всех.
Так вот, сотрудники Королева рассказывают, что у него этот процесс
вызревания новой идеи почти всегда завершался раньше, чем у кого бы то ни
было. Особенно запомнилось им, как один за другим проходили пуски
беспилотных предшественников «Востока» и как всем, в общем, было очевидно, что дело идет к полету человека.
успешных пусков беспилотных кораблей, чтобы сказать: «Да, их надежность
достаточна»,— этого конкретно никто себе не представлял. А если и представлял, то, во всяком случае, своих позиций особенно не декларировал..
Тут, видимо, кроме не очень безоблачной статистики ранее выполненных
пусков, о которой уже было сказано, действовал некий психологический барьер: издавна полет человека в космос воспринимался как нечто фантастическое.
Перевести его в категорию явлений реальных — в этом как раз и заключался тот
самый поворотный момент.
И именно Королев сделал этот шаг — собрал несколько своих ближайших
помощников и сказал:
— Составляйте отчет о готовности к пуску человека. Текст давайте без
особой шлифовки, но введение
261
и выводы чтобы были точные и четкие. Отчет пойдет. . — и он перечислил
адреса, в которые следовало разослать отчет, так, будто только за этим дело и
стало.
Впрочем, так оно с той минуты фактически и было. Решающее слово было
сказано. Дальнейшее представляло собой, как говорится, дело техники.
Е. А. Карпов справедливо заметил:
— Королев всегда точно знал, чего хочет. Чего добивается. И соответственно
выбирал самую лучшую — значит, самую полезную для дела тактику: и в
высших сферах, и с заказчиком, и со смежниками. Тут уж и свой темперамент
подчинял задаче полностью.
Очевидное пристрастие Королева ко всему новому навело Б. В. Раушенбаха
на мысль, которую он неоднократно высказывал, хотя и характеризовал каждый
раз сам как парадоксальную:
— Я думаю, что, если бы сейчас Сергей Павлович был совсем молодым
человеком, которому предстояло бы выбирать себе жизненный путь, он не пошел
бы в ракетную технику. Пошел бы в какое-нибудь другое, совершенно новое
дело.Действительно — полный парадокс! Королев — и не пошел бы в ракетную
технику!.. Согласитесь, это звучит примерно так же, как предположение, что, скажем, Станиславский не пошел бы в режиссуру или Пирогов — в медицину.
Но Раушенбах свою фантастическую гипотезу довольно убедительно
обосновывал:
—
полный ход. Королев же очень любил начинать — и не любил продолжать. .
Ракетная техника в начале тридцатых годов только зарождалась, и это определило
выбор Королева. . Он искал новое!.
Итак, отчет о готовности к пуску человека был написан, подписан и выпущен
в свет божий — сиречь в инстанции, каковым это дело надлежало
санкционировать.
И вот наступил день заседания Государственной комиссии, которое
впоследствии назвали «историческим». (Я взял это слово в кавычки, хотя если
оце-
262
нить происходившее в свете всего, что за ним последовало, то, действительно, иначе не назовешь.) Один из заместителей и ближайших многолетних
сотрудников Королева подготовил по его поручению к этому заседанию доклад
— всеобъемлющий, богато аргументированный, насыщенный объективным
анализом всех, «за» и «против».
Но, войдя в зал, Королев почуял (интуиция у этого человека была редкая),
всем своим нутром почуял накал волнения, более того — взвинченности
значительной части присутствующих. Причем присутствующих, которым
предстояло не просто отсидеть на заседании — «для представительства», — а
решать дело! Да еще к тому же давать ответственные справки, а некоторым и
отвечать на прямой вопрос: «По вашей части все готово? Никаких препятствий
нет? Вы ручаетесь?. »
Оценив ситуацию, Сергей Павлович сказал своему заместителю:
— Давайте лучше я сам. .
И сделал доклад сам. Если, конечно, позволительно назвать докладом
выступление следующего содержания:
— Корабль на космодроме. Подготовка заканчивается. Предлагаю разрешить
пуск с человеком.
И сел.
Дальнейший ход дела — поскольку конкретное предложение было четко
сформулировано — неизбежно свелся к вопросу: «Кто за?»
Несколько человек решительно подняли руки, за ними потянулись
остальные. И вопрос был решен. .
А начнись обсуждение развернутого доклада — и все неминуемо утонуло бы
в деталях, ранее уже многократно и всесторонне обсужденных..
Да, психолог он был большой!
И — тут это проявилось снова — умел «взять на себя».
Решительное поведение Королева при обсуждении вопроса о пуске первого
пилотируемого «Востока», конечно, опиралось не только на его редкостно
волевой характер, по и на огромную, многоплановую подготовку выраженной им