Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
может не отойти!
268 Он бросил взгляд на Королева. Тот стоял молча — понимал, что говорить в
этот момент что-то под руку пускающему не следует.
Но вот сработал главный клапан, поднялась тяга двигателей, усилилась
вибрация — и кабель-мачта отскочила. («Как ей, негодяйке, и было положено»,—
комментировал впоследствии герой этого эпизода ее недостойное поведение.) А еще через мгновение ракета снялась с опор и пошла вверх.
На кремлевском приеме, устроенном
космических кораблей «Восток-3» и «Восток-4», Королев сказал про Кириллова:
— Железной выдержки человек!
В его устах такая характеристика стоила немало!.
Да, есть такие виды человеческой деятельности, которые порой заставляют
принимать ответственные решения в условиях, как сейчас принято выражаться, неполной информации, да еще к тому же при остром дефиците времени. Так
приходится сплошь и рядом действовать полководцу в сражении, летчику в
полете, хирургу у операционного стола. Не минует чаша сия, как мы видели, и
конструктора космических кораблей, и участников их пусков.
Королев был в этом отношении очень силен.
Но не следует, конечно, понимать сказанное в том смысле, будто он прямо
стремился к решениям подобного рода. Чуть ли не удовольствие от них получал.
Нет, всегда, когда возможно (а возможно это в подавляющем большинстве
случаев), он охотно советовался с людьми, которых считал компетентными в
возникшем вопросе, и вообще старался действовать, опираясь на точные, многократно и всесторонне проверенные данные, на детально проработанные
варианты, в многообразии которых вариант оптимальный редко бросается в глаза
с первого взгляда. А свою исключительную интуицию пускал в ход в дополнение, но не в замену этих данных.
Особенно — при всем своем уважении к теоретическим расчетам, без
которых в наше время, как известно, ни в одной отрасли знания не проживешь,
— любил он то, что называется прямым экспериментом. Прибегал к нему всегда, когда было возможно.
Вот, к примеру, одна из историй, которую сотрудники королёвского КБ
особенно охотно рассказывают,
269
когда речь заходит об инженерной практичности и остро развитом здравом
смысле их шефа.
Но тут, наверное, нельзя обойтись без одной существенной оговорки. О
Королеве в космических и околокосмических кругах ходило множество
рассказов, фактическая основа которых обрастала таким количеством
«дополнений» и «уточнений», порожденных полетом вольной фантазии
рассказчиков, что отделить одно от другого становилось практически
невозможно. Правда, надо сказать, упомянутый полет фантазии протекал не
совсем уж бесконтрольно: все-таки говорили
знающие Королева. А потому их рассказы (точнее — пересказы) бывали если не
безукоризненно точны в деталях, то вполне правдоподобны по существу.
Вспомним хотя бы рассказ о том, как Королев «назначил» Луне твердый грунт.
В этом отношении — как герой целого цикла посвященных ему
произведений устного фольклора — из всех известных мне людей в одинаковом
положении с Королевым находился, пожалуй, один лишь Андрей Николаевич
Туполев.
Итак, вернемся к обещанному рассказу. Дело было во время подготовки к
пуску автоматической космической станции к одной из планет. И сама станция, и
ракета-носитель уже были доставлены на космодром. Туда же съехались члены
технической комиссии по пуску, главные конструкторы отдельных систем, ученые, представители фирм — изготовителей всевозможных устройств и
агрегатов. Шли последние, самые горячие недели подготовки к пуску.
И тут-то выяснилось, что комплект исследовательской аппаратуры, предназначенный для станции, не проводит по весу. За последние полсотни лет я
не упомню случая, чтобы в авиации (а космонавтика, как мы уже установили, если не дочь, то, во всяком случае, близкая родственница авиации) какая-нибудь
вновь созданная конструкция оказалась легче, чем было первоначально
запроектировано, или хотя бы уложилась в свой проектный вес.
Но в авиации перетяжеленная конструкция — дело хотя и не очень приятное, но все же не смертельное: какие-то данные машины несколько ухудшатся, зато
другие могут даже улучшиться (например, благодаря
270
применению нового, более совершенного, хотя и соответственно более тяжелого
оборудования или вооружения).
Иначе обстоит дело в космонавтике. Наличные энергетические ресурсы
ракеты-носителя позволяют вывести на космическую орбиту вполне
определенный груз — и ни килограмма больше! Хочешь не хочешь, а вес корабля
надо приводить к этой единственно возможной цифре.
Протекает сей процесс достаточно бурно. Гневные разносы («Вы же полгода
считали и пересчитывали!..»), взаимные претензии («Это у конструктора имярек
перетяжелено»), ссылки на высокие авторитеты («Этим экспериментом
интересуется сам. .»), как и следовало ожидать, ни к какому, практически
полезному результату не привели. Оставалось одно — что-то выбрасывать. А вот
что именно, это должен был решать не кто иной, как технический руководитель
пуска — Королев.
Многочисленные хозяева исследовательской аппаратуры ходили тихие и